Носорог для Папы Римского

Герхард опустился на колени. Он то всматривался в землю, то, жестикулируя, обращался к всаднику, то снова опускал голову. Взгляд Сальвестро блуждал по обширному котловану. Люди, толкавшие тачки, змеящимися цепочками пробирались среди развалин к западной стороне чаши и опрокидывали свою поклажу на кучи, подобно муравьиным холмам высившиеся у подножия склона. В земле были прорыты ступени, но ступени исполинские, в восемь-десять футов высотой. Согнутые вдвое рабочие тащили на спинах мешки, карабкаясь от одной платформы к другой по стремянкам, поставленным так близко друг к другу, что они казались линями корабельного такелажа или огромной сетью, в которой слепо барахтались грузчики, ползая вверх и вниз, вверх и вниз… Ниже находились штабеля мешков, и мешки наполнялись, мешки взваливались на спины, а на самом дне огромного кратера муравьиная армия взмахивала молотами, раскачивалась, суетилась, и разрушительная работа не прекращалась ни на секунду. Сальвестро представилось, как поднимается лопата, как жестко ударяется она при падении, как невозмутимо ухмыляется труп. Только бы залить эту выгребную яму водой, подумал он. От умерших остается плоть, от утонувших не остается даже и ее. Не это ли ожидало его там, в черных глубинах? Что знали мародеры о тех строителях, чьи арки и стены они разрушали, чтобы напитать ими свои печи, чью плоть они превращали в мельчайшие обломки костей? Известь начинает кусаться… Черепа щерятся ухмылкой, он это знает, ведь даже известь не разъедает черепов.

— Нам надо идти, — снова напомнил Бернардо. — Надо вернуться в «Палку».

— Сейчас, — кивнул Сальвестро.

— И как давно это продолжается? — прошипел он, но Йорг лишь поджал губы и отвернулся.

Ханс-Юрген оглядел монахов, уже вернувшихся в комнату. Скоро ему снова придется выйти.

— Как давно? — настойчиво повторил он.

— Неважно, — сказал Йорг. — Я вижу достаточно хорошо, чтобы молиться.

Однако не настолько хорошо, чтобы отличить церковь от строительной площадки, подумал Ханс-Юрген. Когда приор озирался, бессмысленно моргая на солнце и топая ногами в недоуменной ярости, над ним несся ураган неудержимого смеха. Потом он резко зашагал куда-то прочь. Ханс-Юрген обнаружил его сидящим возле водного желоба среди погонщиков скота и уличных торговцев, ожидавших, пока подойдет их очередь уплатить пошлину чиновникам у ворот Пертуза. Он протянул Йоргу руку и повел его назад, но, когда они добрались до места его унижения, монахи успели разбрестись. Некоторые бродили среди каменных столбов «церкви», несколько больше братьев обнаружилось на пьяцце. Хеннинг, Фолькер и кое-кто еще отправились прямо на постоялый двор. Флориан, появившийся там вскоре после них, сообщил, что Вольф, Вульф и Вильф побежали в сторону больницы Санто-Спирито. Йорг выглядел все более усталым и подавленным. Ханс-Юрген отвел приора к его тюфяку и вместе с Флорианом вышел на поиски остальных. По мере того как дело близилось к вечеру, они подтягивались к постоялому двору сами, поодиночке и парами. Теперь не хватало только троих послушников, Иоахима-Хайнца, Хайнца-Иоахима, Маттиаса, Георга и Герхарда. Молчание тех, кто уже вернулся, невыносимо давило. Они провожали Ханса-Юргена взглядами, когда он поднялся, чтобы продолжить поиски.

Я вижу достаточно хорошо, чтобы молиться… Но достаточно ли одних только молитв здесь, в Ри-име? Монахи уже смотрели на него, ища знака, указания, чтó им следует делать, но сказать ему было нечего. Братья выглядели встревоженными и озадаченными. Хеннинг спросил, скоро ли ожидается возвращение на Узедом.

Когда Ханс-Юрген подходил к мосту Святого Ангела, солнце уже садилось за одним из низких холмов на западе города. Казалось, шумливый поток паломников и торговцев увлекает его за собой. Он отдался ему, перестал сопротивляться чужеземной тарабарщине, запаху пота и дешевого вина. Сегодня вечером приору придется обратиться к ним с речью, снова предстать пастырем. Братья пойдут за ним, если их повести. Пойдут за ним. Ханс-Юрген держался за эту мысль, пока толпа толклась на крохотной площади перед запруженным народом мостом. Вытягивая шею, чтобы глянуть вперед, он видел только море колыхавшихся шляп. Толпа едва ползла через площадь, а когда втискивалась на мост, ее движение замедлялось еще сильнее. Он успел сделать лишь несколько запинающихся шагов, когда рядом с ним кто-то окликнул его по имени.

Ханс-Юрген оглянулся: сбоку, облокотившись о парапет, стоял Сальвестро. На лице его, покрытом синяками, нарисовалось легкое смущение.

— Мы не знали, что вы с ними, — сказал Сальвестро, как бы оправдываясь.

Ханс-Юрген, в свою очередь, поглядел на него смущенно. С ними?

— С кем? — спросил он.