Ностальгия по осенним дождям

«Шадринская правда» за 31 мая 1961 г. Фельетон «Сухая метла» с подзаголовком: «В совхозе «Красная звезда» не считаются с агротехникой сева кукурузы». Областная газета «Советское Зауралье» за 20 мая 1962 г. Крупным шрифтом на первой полосе: «А совхоз «Красная звезда» позорно отстает! Здесь посеяно всего лишь 10,5 процента кукурузы». И через неделю опять же «Советское Зауралье», тоже под крупным заголовком и на первой же полосе выдало фельетон «Спесь к добру не приводит». Тон — издевательский: собрались директора совхозов на какое-то совещание, а за окном — туча дождевая, директор «Красной звезды» смотрит на нее со страхом. «И если бы он сейчас, подобно туче, взревел на всю округу, — предположил автор фельетона, — никто из присутствующих не удивился бы. Для истошного вопля имелись все основания: упустив лучшие сроки, совхоз только-только еще начал настраиваться». И вывод: «А сев сорван в совхозе потому, что т. Ефремов и главный агроном т. Синёв заболели очень опасной болезнью — спесью. Сказав однажды: «мы сами с усами», они перестали прислушиваться к советам товарищей, стали пренебрегать опытом соседей».

И, согласно издавна установленному порядку, власти соответствующим образом реагировали на критические выступления газет (как правило, изготовленные по прямому указанию тех же властей). Так, «за срыв сроков сева» весной того 1962 года приказом начальника Шадринского районного управления Синёву был объявлен строгий выговор, а Ефремову — просто выговор, двадцать восьмой по счету за последние шестнадцать лет, за то время, пока Ефремов и Синёв выводили из отстающих в передовые сперва Понькинскую МТС, а затем совхоз «Красная звезда». В эти же годы сам глава государства и партии Н.С. Хрущев дважды с высоких трибун призывал других директоров «брать пример с товарища Ефремова».

И только когда в том же 1962 году коллектив совхоза вопреки прогнозам ретивых газетчиков первым в области превзошел установленный ЦК КПСС высокий рубеж, получив на своих кормах по 75,2 центнера мяса в расчете на 100 гектаров пашни, только после этого…

— …Нам сказали: «Сейте, когда сами найдете нужным», — с кривой усмешкой подытожил Борис Васильевич.

Шестнадцать лет потребовалось великим подвижникам Ефремову и Синёву, чтобы заслужить такое «доверие» властей! Чтобы они могли сеять по собственному, а не чьему-то еще разумению. Но только сеять. Только сеять…

А тут Пленум ЦК КПСС принял решения по селу, призванные положить конец административным мерам и зажиму идущей снизу инициативы, бесконечным перестройкам и поискам чудодейственных «всеобщих» систем земледелия.

— Наконец-то у нас руки будут развязаны! — поделился со мной своей радостью Григорий Михайлович, собираясь в Курган, на совместное заседание обкома партии и облисполкома, где местные власти должны были принять решения «в свете решений ЦК КПСС». — Вот теперь-то мы покажем американцам кузькину мать!

Синёв помалкивал и чему-то кривенько посмеивался про себя, сидя за своим столом и углубившись в бумаги. В этот вечер, дожидаясь возвращения директора с новостями, он допоздна не покидал своего рабочего кабинета. А я, конечно, не упустил возможности поговорить с Синёвым лишних пару часов в спокойной обстановке.

Но вот где-то около восьми вечера мы услышали, как к конторе подъехала машина, как с невообразимой силой, будто лопнула автомобильная шина, захлопнулась дверца. Прогромыхали в коридоре шаги, распахнулась дверь кабинета, и на пороге возникла мрачная фигура директора в сдвинутой на ухо шапке. Шагнув к Синёву, он сложил пальцы правой руки в кукиш и, потрясая им перед собой, взревел и правда что чуть не «на всю округу»:

— Вот нам будет послабление! — и в следующее мгновение, сорвав с головы шапку, с размаху швырнул на пол. — Сволочи! Дармоеды! Все через жопу делают! — в воздухе повисла длинная непечатная фиоритура. Нагнулся, поднял шапку, повертел в руках и снова, взревев, шмякнул ее об пол. Забегал, закружился по тесному кабинету, грохоча стульями и матерясь на все лады. — Ну почему у нас всегда так? Почему всегда все благие намерения — ну обязательно через жопу проводят? Эх, да разъязви их в душу!.. … …! Да пошли они… ..!

Синёв понуро сидел за своим столом и, пока директор выпускал пар, тихим голосом меланхолично повторял нараспев, вперемежку с непечатными словами, одну и ту же фразу, как видно, крепко засевшую у него в голове:

— …А в промышленности что делается!.. …твою ма-а-ать!.. … А в промышленности что делается!.. …твою ма-а-а-ать!.. — И один раз у него вырвалось: — Сталина нет…

Я промолчал, Ефремов, похоже, не услышал, а Борис Васильевич не стал дальше развивать эту тему и продолжал все так же меланхолично тянуть:

— А в промышленности что делается!.. …твою ма-а-ать!..