Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том II

«1 сентября 1964 года меня приняли в партию в Кировском районном комитете, а в январе 1965 года чуть было не исключили из её рядов. А случилось вот что: за месяц до Нового года, чтобы как-то поднять подписку на газету, редактор Нахабо Владимир Андреевич послал меня в Иннокентьевский совхоз, из которого поступило в редакцию несколько писем с жалобами на директора Евтина Дмитрия Михайловича. Я поработал в Иннокентьевке три дня и затем дал в газете пять „подвалов“ под рубрикой „Письма из Иннокентьевки“ и подзаголовками: „1. В кабинете директора“, „2. Свет и тени“, „3. Исповедь председателя рабочкома“, „4. Я и моё решение“, „5. Донянчились“.

Успех был сильнейший: в наших двух районах, в которых распространялась газета «Знамя труда», практически все были в восторге, кто знал и не знал Евтина, потому что таких острых материалов раньше в газете и не было. Но райкому не понравилось. Почему критикуете директора? Почему не спросили разрешения? Почему так много и резко? Мол, вымысел, подтасовка фактов, клевета и т. д., и т. п. Послали разбираться двух инструкторов Кировского райкома партии: Мелякова и ещё одного такого же колуна. А от редакции был направлен заместитель редактора Худолей.

Дело закрутилось сразу же после новогодних праздников. Как они там разбирались, не ведаю. Но когда стали обсуждать этот вопрос на партийном собрании коммунистов совхоза, абсолютное большинство проголосовало за резолюцию в мою как автора публикаций и редактора, подписавшего их в печать, защиту. Но Меляков с сотоварищем стали настаивать на своей резолюции, противоположной уже принятой собранием. Тогда все поднялись и сказали: «Раз у вас есть готовое решение, то нам здесь делать нечего». И ушли вместе с секретарём партийной организации совхоза.

А на следующий день собралось бюро райкома партии. Вызвали меня и Нахабо. В кулуарах шушукались приглашённые на бюро: мол, достанется нам крепко, вплоть до снятия с работы и исключения из партии. Перетрусили мы здорово, но решили воевать до последнего. Но всю райкомовскую затею поломала главный экономист и секретарь партбюро совхоза Артамонова: она привезла протокол, который был принят партсобранием, а не тот, который навязывали Меляков и компания. Назревал скандал.