Ноттингем

Губы Сойера мягкие, теплые, со вкусом его любимой вишневой газировки. Я задыхаюсь от переизбытка эмоций, колени подкашиваются. Обняв его за шею, я отвечаю на поцелуй с жадностью всех прошедших лет. Как и в любимых снах, мне хочется получить от каждой секунды сполна.

Его тяжелое дыхание опаляет мои губы, а когда он углубляет поцелуй, из моих легких вырывается приглушенный стон. Уже не знаю, я сама села на край стола или меня посадил туда Сойер. Его ладони сжимаются на моей талии под задравшейся майкой. Прямо подо мной лежит учебник, угол которого больно впивается в бедро, но мне плевать. Я развожу колени и притягиваю Сойера еще ближе к себе, и это действие отпечатывается на моих губах его рваным выдохом.

– Сойер, – его имя само по себе срывается с моих губ сквозь поцелуй, разум не хочет верить в происходящее, и я чувствую, как к глазам подкатывают слезы. И я понятия не имею, к какой именно эмоции привязаны эти слезы. Счастье, достижение заветной мечты или страх того, что это снова сон?

Пальцы Сойера проскальзывают вверх по моей спине, тонут во влажных волосах, которые он сжимает в ладони и легонько тянет, заставляя меня запрокинуть голову. Я впиваюсь в его спину пальцами с такой отчаянной силой, что, боюсь, у него останутся синяки.

Сквозь прикрытые веки прорываются слезы, горячие влажные дорожки скользят по моим щекам, но при этом я болезненно счастлива.

О боже, меня целует Сойер Вуд.

Меня. Целует. Сойер.

И это больше, чем горячо.

Не думала, что нутро может так гореть, но с каждым прикосновением и движением губ я плавлюсь, внутри назревает что-то мощное, почти звериное, мне едва удается сдержать громкий стон, и я не понимаю, как это возможно от одних лишь поцелуев.

Господи, я действительно готова отдаться ему прямо на этом столе.

Внезапный стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Сойер отстраняется так молниеносно, словно мы репетировали этот момент годами.

– Райли, – зовет мама, – мы решили заказать пиццу, ты будешь?

Дверная ручка поворачивается, а я выдергиваю из-под задницы учебник ровно в тот момент, когда мама появляется на пороге.

– Во-о-от, – протягиваю я, проводя пальцем по страницам. – Теперь ты понял эту формулу?

– Мхм. – Упершись ладонями в стол, Сойер кивает. – Теперь все стало ясно. Спасибо, что объяснила.

Мы оба тяжело дышим, волосы взъерошены, и надо быть идиотом, чтобы не догадаться, что тут только что происходило.

Прочистив горло, мама потирает переносицу, и я вижу, как она маскирует улыбку.

– Рада, что ты заглянул в гости, Сойер. Так что с пиццей, будете?

– С курицей и двойной порцией песто, – отвечаю я.

– Хороший выбор. – Мама посылает мне многозначительный взгляд, явно одобряя не только пиццу. – Ладно, занимайтесь, но дверь я оставлю открытой. Учите формулы аккуратнее, иначе папа точно заколотит окно, ну или какого-нибудь соседского мальчика.

Она делает шаг за порог, но тут же возвращается.

– И подучите анатомию, тот самый раздел с формулой предохранения.

– Мам, пожалуйста! – прошу я, закрывая пылающее лицо учебником.

– Все-все, ухожу.

Проходит несколько долгих секунд, прежде чем я отвожу учебник от лица. Сойер выглядит так, будто вот-вот рассмеется. Его волосы взъерошены, глаза блестят и в этот самый момент он красивее, чем когда-либо.

– Знаешь, не уверен, что между нами есть химия, – говорит он.

– Да, – отвечаю я, все еще не в силах справиться с тяжелым дыханием и часто вздымающейся грудью. – Было даже немного скучно, я почти заснула.

– Понимаю. Это катастрофа. Снова друзья?

Не выдержав, я глупо прыскаю со смеху и вновь прячу лицо за учебником, как полная идиотка.

– Это я опять иду! – слышится голос мамы. – Уже подхожу к твоей комнате, Райли!

Она осторожно заглядывает, будто за пару секунд мы успели раздеться и начали заниматься сексом, несмотря на открытую дверь.

– Я тут подумала, может, стоит послать Каллуму корзину с маффинами в качестве извинения? Все-таки он не сможет играть какое-то время.

– Вряд ли она его утешит.

– И все же я попробую, – говорит мама, выходя из комнаты.

Каллум Брайт. Черт возьми. Я напрочь забыла о нем, шантаже и угрозах.

– Ты правда избила его? – спрашивает Сойер, присаживаясь рядом на край стола.

– Просто хлопнула полотенцем пару раз.

Кивнув, он берет со стола мои духи во флаконе в виде персика и неспешно вертит в пальцах.

– Удивительно. Говоришь, что он шантажировал тебя нюдсами, затем забираешь слова обратно, а после избиваешь его.

Вздохнув, я сжимаю переносицу, пытаясь набраться смелости.

– Сойер, есть кое-что важное, что точно нужно обсудить. Если мы собираемся… Собираемся продолжить то, что начали только что, я хочу, чтобы какое-то время это оставалось в секрете.

– От родителей? Боюсь, будет сложно, потому что твоя мама наверняка уже радостно звонит моей и рассказывает, какую пиццу мы тут заказывали.

Тяжело сглотнув, я качаю головой.

– Не от родителей.

Сойер вскидывает брови.

– Не хочу афишировать и привлекать к нам лишнее внимание. Только не после всех этих скандалов в интернете. Я слишком устала от сплетен и обсуждений.