Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Истребление людей любыми подручными способами продолжалось. За один только день бомбардировок Белграда погибло семнадцать тысяч мирных жителей. Югославия капитулировала, страну расчленили. Оккупированная Сербия уступила место лидера союза балканских народов только что созданной фашистской Хорватии; последствия этого будут ощущаться много десятилетий спустя после окончания войны. В другой части Балкан греческий диктатор Метаксас отказался выполнить требование Италии о сдаче греческих портов. Италия предприняла попытку захвата Греции, в основном чтобы впечатлить Германию, и считала это «простым для выполнения» делом, но атака быстро захлебнулась в водовороте потерянных ради государственных амбиций жизней. Упрямые греки вытеснили слишком самоуверенную итальянскую армию обратно в Албанские горы. Однако эта вспышка надежды на свободную Европу угасла, когда немцы пришли на помощь союзнику. Грецию поделили между странами оси.

* * *

Началась и еще одна крупномасштабная аннексия. Ранним утром 22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз. Воздушным атакам подверглись 67 аэродромов и пять городов, затем фашистские войска пересекли границу и приступили к продвижению вглубь страны. В Румынии произошла массовая резня евреев. Совсем не такую войну представляли себе люди. Немцы приближались к Москве, оставляя за собой след из колючей проволоки и траншей. В Борисове расстреляли 7000 евреев «на манер сардин в банке». Убийцы отметили результат обильными возлияниями. Это средство вообще пользовалось популярностью: некоторые немецкие врачи, отделявшие в лагерях смерти больных людей от здоровых, могли выполнять свою работу только в состоянии алкогольного опьянения.

Все изменилось 11 декабря 1941 года: через четыре дня после нападения на Перл-Харбор США ответили на объявление Германией войны. Невероятно воодушевленные союзники рекомендовали набраться терпения и подождать – победа никоим образом не была предрешенным вопросом. Гонконг сдался державам оси 25 декабря, в плен попали 11 000 солдат союзных войск. Концлагеря множились и расширялись до невообразимых масштабов. В Собиборе неподалеку от польского города Люблин отряды оси уничтожали 250 000 евреев в год. Освенцим получил особенно большую и печальную известность, но что там происходило – происходило «под прикрытием». Было ли то чувство вины или страх перед наказанием, сказать трудно, но использовавшиеся эвфемизмы говорят сами за себя: «особое обхождение» – массовое убийство евреев; «особая акция» – убийство отдельного человека. Последнее часто осуществлялось лагерной администрацией в качестве развлечения официальных гостей.

31 Желаете луковицу?

В условиях все более строгих пайков самые немыслимые продукты становились деликатесами. Шутки о завернутой в бумагу луковице в качестве подношения дому или свадебного подарка вскоре оказались пророческими. Зато пива было вдоволь. Несмотря на суровые ограничения в потреблении зерновых, правительство решило, что не может отказать нации в ее маленькой блажи. Неожиданным следствием этого явился новообретенный допуск женщин в пабы, точнее – новообретенное желание женщин ходить в пабы. А зерно вполне могло идти на нечто столь целебное и духоподъемное. Как гордо гласила вывеска снаружи одного искореженного бомбежкой паба – «Окон у нас нет, а напитки по-прежнему отличные. Заходите и попробуйте».

Тем не менее жизнь гражданского населения в целом была тяжела и нестабильна; люди все больше склонялись к мысли, что доля солдат легче по сравнению с участью горожан. Воздушные налеты вывели на передовую мирного обывателя, тогда как бойцы в армии часто просто слонялись без дела в ожидании увольнения. Один наблюдатель выразил эту мысль за многих: «Охотно веря, что большинство солдат жаждет сыграть свою роль в победе над врагом, не могу не съязвить: похоже, пойти в армию – это самый быстрый способ вообще забыть о войне».

Такое часто ощущали, но редко озвучивали; общее недовольство выливалось в поток шуток. В народе, чье почтение к военным здорово поистрепалось, пышным цветом расцвели едкие насмешки над солдатами, «готовящимися к встрече с Роммелем» (иными словами – задающими стрекача). Другие глумились над «военно-подушными частями», обширной армией вспомогательных войск, которые, с точки зрения многих, состояли из обычных клерков. Кроме того, в столь аскетичные времена трудно было не заметить, что армейцы имеют материальные преимущества по сравнению со штатскими соотечественниками. Все это негодование по большей части не имело под собой реальных оснований и не мешало испытывать благодарность. Однако все же остро ощущаемые различия в положении солдат и гражданского населения породили совсем другое отношение к военнослужащим, чем двадцать лет назад.