Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

Дело шло к концу. Вечером 5 июня флот союзников подошел к берегам Нормандии. Гитлер приказал отбросить врага «обратно в море», но это принесло не больше результатов, чем повеление короля Кнуда[69], отданное приливу. К полуночи на французскую землю высадилось уже более 50 000 солдат. 25 августа военный комендант Парижа генерал фон Хольтиц сдался, и его место с триумфом занял французский генерал Кениг. Один немецкий генерал, посетивший в те дни Гитлера, описывал его так: «Меня встретил усталый, сломленный человек; он опустился на стул, сгорбив плечи, и предложил сесть… Он говорил так тихо и так неуверенно, что я с трудом разбирал слова. Ему приходилось зажимать руки между коленей – так они тряслись».

К февралю 1945 года Берлин расценивался как город-крепость в руках немцев; требовался еще какой-то жест. И он последовал – американские и британские ВВС разгромили с воздуха Дрезден. Ученые-ракетчики, некогда окруженные заботами Гитлера, бежали в поисках безопасного пристанища. Русские войска приближались к Берлину, нацистские лидеры отдавали последние распоряжения. Их судьбы хорошо известны. Гитлер выстрелил себе в рот, его жена приняла яд. Их тела облили бензином и подожгли. Геббельс и его жена, сохранившие верность фюреру до конца, сначала убили своих детей, затем покончили с собой. Причины такого поступка Магда Геббельс объяснила в своем последнем письме сыну от первого брака. «Все прекрасное, – писала она, – вскоре будет разрушено».

Их коллеги по внедрению военного национализма избежали подобной участи, но их настигло правосудие. Муссолини и его любовницу застрелили и подвесили за ноги на рыночной площади. Видкун Квислинг, «министр-президент» Норвегии, чье имя станет синонимом коллаборационизма, настойчиво утверждал, что исходил из интересов своего народа, но был расстрелян в октябре 1945 года. Йозефа Тисо, словацкого католического священника, превратившегося в фашистского диктатора, поймали и повесили в 1947 году. Йона Антонеску, румынского «кондукэтора», казнили в 1946 году. Ференца Салаши, брутального маменькиного сынка венгерского национализма, – в том же году. Правосудия избег только Анте Павелич, глава печально известного Усташи, хорватского сепаратистского движения (усташи поражали своей жестокостью даже нацистов). Его приютил в Аргентине проникшийся сочувствием Хуан Перон, который также дал пристанище немалому количеству беглых нацистов. Последнее слово в этой европейской войне принадлежит ее жертвам. Один из узников Бухенвальда, спасенный от неминуемой гибели в последний момент, писал: «Вы были нашими освободителями, но мы, больные, изнуренные, едва похожие на людей уцелевшие, были вашими учителями. Мы научили вас понимать, что такое Царство Тьмы».

По сравнению с фонтаном ликования, прорвавшимся в день окончания Второй мировой войны, конец Первой мировой в Британии выглядел теперь весьма тихим, приглушенным событием. Ни в каком другом предшествующем противостоянии гражданское население страны не сталкивалось с войной столь близко и столь интенсивно. Прошлые поколения просто не поняли бы до конца такое понятие, как «внутренний фронт». В течение пяти лет каждые 36 часов лондонцы сталкивались с угрозой полного уничтожения – на работе, за едой, укладывая детей, занимаясь повседневными делами. В ту эпоху «моральная экономика» войны была сложной, запутанной, временами перевернутой с ног на голову. Да, солдаты страдали и погибали в бою, но не меньше страдали и погибали гражданские.

* * *

Однако и союзникам еще предстояло внести свои строки в перечень сомнительных с моральной точки зрения свершений. Нельзя вычеркнуть из памяти Хиросиму, Нагасаки и Дрезден. Или, если говорить о делах ближе к дому, как-то не по себе становится от истории пребывания немцев на только что освобожденных Нормандских островах. На фотографии, сделанной во время оккупации, нацистский офицер и британский «бобби»[70] дружески беседуют на обочине дороги. Возможно, это постановочный кадр ради пропагандистских целей, хотя маловероятно. В любом случае он служит отрезвляющей поправкой: Британия вполне могла упиваться триумфом и облегчением, но вряд ли – самодовольством и самолюбованием.

После объявления о завершении войны в Европе стесненная пайками нация смогла на мгновение ослабить пояса. Детям полагалось особенное угощение – бесплатное мороженое. Одна мать, рассказывая о том дне, когда по радио объявили о капитуляции немецких войск, вспоминала, как вручила своей четырехлетней дочери столь серьезную «повестку». «“Мэриан, – сказала я, – ты должна запомнить это на всю свою жизнь. Это история”. Но она не очень-то вникла; я понимала, что она вскоре забудет все слова, которые ей сейчас пришлось услышать».

32 Муки аскетизма