Новая эпоха. От конца Викторианской эпохи до начала третьего тысячелетия

По сути, это история о находящейся в упадке компании по производству вертолетов, которую, как считали многие, надо было спасти. Поступило два инвестиционных предложения – американское и европейское. Майкл Хезелтайн, как министр обороны, горячо поддержал второе. С точки зрения Тэтчер, оно было менее «капиталистическим» и предполагало гораздо больше бюрократии, так что она выступила против. Чтобы удержать Хезелтайна, она взяла с него нечто вроде подписки о неразглашении. 9 января на заседании кабинета он потребовал, чтобы министры обсудили все варианты, и, когда Тэтчер отказала, он вышел вон и объявил ждущим снаружи журналистам о своей отставке. Пока он собирал свои бумаги, она просто сказала: «Мне очень жаль». Искренним было сожаление или нет, но история разошлась широко. На самом деле «Тарзан», как стали называть Хезелтайна, пользовался большей популярностью, чем сама премьер-министр. К тому же он не просто просидел пять лет на задних скамьях палаты общин. Все эти годы он встречался с избирателями по всей стране, исподволь, но неуклонно создавая себе репутацию.

Жест Хезелтайна в 1990 году попал на все передовицы страны, но людей занимал более насущный вопрос – решение кабинета одобрить «общинный сбор», введенный 1 апреля 1989 года в Шотландии и годом позже в Англии. Выбор «дня дурака» оказался неудачным: коварная и льстивая подмена понятий так и не покорила умы людей, и вскоре термин заменили на прямолинейный «подушный налог». Подушная подать, разжигатель мятежей и цареубийца, когда-то привела к ниспровержению самого Ричарда II, а сейчас попытка ввести ее была обречена на провал с самого начала. Такой налог очень трудно собирать, а вопиющая несправедливость его возмущала даже махровых консерваторов. На первый взгляд, все честно: каждый гражданин вносит свою долю за те блага, которые получает от органов местного управления. Вот только граждане победнее немедленно очутились в проигрышной ситуации. Где же тут справедливость, если бедная вдова платит столько же, сколько миллионер? Началась кампания неподчинения под лозунгом «Не могу платить и не буду». Кеннет Бейкер, архитектор «общинного сбора», в телевизионном выступлении заверил страну, что налог никуда не денется. Многие сочли его лисью самодовольную улыбку символом отношения правительства к народному недовольству, и тогда начались бунты.

31 марта 1990 года полиция блокировала демонстрацию протеста на Трафальгарской площади. В считаные минуты покатилась волна насилия. Страна наблюдала, как конная полиция атакует демонстрантов, и нисколько не сочувствовала стражам порядка. Тэтчер обвинила во всем «марксистов», марксисты – анархистов; за протестным движением в целом стояли тенденции силового решения конфликтов. Симпатии самой Тэтчер были очевидны: при виде разбитых витрин и перевернутых автомобилей она воскликнула: «О, бедные владельцы!»

После ее прогремевшего «нет, нет, нет» отношение народа к Тэтчер поменялось. Ее все чаще воспринимали как слетевшую с катушек и склонную к тирании правительницу. Spitting image изображали ее в образе Нерона или Калигулы, с закатившимися глазами и скрипкой в руках. Ни сумасшедшей, ни даже заблудшей она не была – только зашоренной. Однако, уволив больше министров, чем любой другой премьер в истории Британии, она осталась одна. Подушный налог рассорил ее со своим народом, а позиция в отношении Европы – со своей партией. Уайтлоу утратил дееспособность в результате инсульта, Теббит ушел в отставку, чтобы ухаживать за женой, и Тэтчер потеряла обоих своих защитников – сторожевого пса и ангела-хранителя. Как многие другие министры до и после него, Хау покинул кабинет тогда, когда оставалось сравнительно мало что покидать. С его точки зрения, капитан намеревался затопить судно. Достойный повод для мятежа.

56 Занавес опускается

В первом туре голосования за место руководителя партии Тэтчер набрала большинство и перед камерами выразила почти елейное удовлетворение. Однако то был фарс, и все это знали: ее большинства может не хватить на второй тур. Проголосуй всего два сторонника Хезелтайна по-другому, и она одержала бы безоговорочную победу, а так результат второго тура предсказать невозможно. Хезелтайну недоставало популярности для победы, но тот факт, что он проиграл самую малость, не сулил Тэтчер ничего хорошего. Один за другим премьера навестили все ее министры. И никто не гарантировал лояльности своих коллег.