Новая холодная война. Кто победит в этот раз?

Еще раз повторяю — это октябрь 2010 года, концентрированное выражение позиции партии «Свобода».

В феврале 2014 года следует такое заявление лидера «Правого сектора» Дмитрия Яроша:

«Мы выступаем против русского народа в Крыму, потому что русский никогда не станет славить Бандеру, уважать нашу греко-католическую веру, нашу повстанческую историю и наш язык. Русский всегда будет уважать и любить Россию, его невозможно ассимилировать. Значит, для процветания Украины русский должен быть уничтожен или изгнан из Крыма. Пусть лучше Крым будет полностью татарским».

Это — февраль 2014 года.

Два таких заявления видных политиков правого толка как нельзя лучше характеризуют ситуацию и дают ответ на вопрос — почему Крым не хочет и не может находиться в составе Украины.

А ведь еще каких-то сто лет назад такого слова, как «Крым», в нынешнем политическом значении вовсе не было. Была Таврида и соответственно Таврическая губерния. В горниле Гражданской войны Таврида пережила столько испытаний, что ее стали называть «опаленной кровью». Едва ли на какой-то части Юга России братоубийственная война шла с таким же остервенением, как под голубым небом Тавриды.

Кстати говоря, в тот момент ни в Севастополе, ни в Симферополе, ни в Ялте не было никаких представителей украинских националистов — ни петлюровцев, ни «сечевых стрильцов», ни гетманских гайдамаков, ни «зеленых атаманов». Были русские — белые и красные, с большим ожесточением воевавшие друг против друга.

О том, что в то время происходило на Украине, сохранилось немало документов. Я приведу один из них — отрывок из воспоминаний известного русского пушкиниста Раевского. Он пишет о своем полковом друге капитане Фоссе — который, кстати, впоследствии сыграет не последнюю роль в крымских событиях в годы Второй мировой войны: «Я слышал о нем очень жуткие вещи, отзывающиеся духовным садизмом».

Это определение — культовое для Гражданской войны. Что такое «духовный садизм»? Это когда убивают пленных, безоружных, и человек в лучшем случае просто добровольно соглашается на такую грязную работу. В среднем случае это означает, что он готов расстреливать беззащитных людей, не испытывая при этом ни малейших мук совести. В пиковом же варианте расстрел производится с увлечением и соответственно с огромной жестокостью.

Чего-чего, а жестокости тогда в Крыму хватало — и у белых, и у красных. Есть мнение, что во всем виноват красный террор. По этой теме написано много, на Украине регулярно появляются публикации о том, что именно красные войска залили Крым кровью. Конечно, это не совсем так. Кровь в Крыму проливали много и охотно, в том числе и носители белой идеи. Не случайно тогда существовала популярная поговорка: «По России стоит дым, то Слащёв спасает Крым». Об этом теперь забыли и выставляют виноватыми только большевиков — эти фразы, кстати, берутся из ОУНовских листовок 1940-х годов.

Итак, с 1918-го по 1921 год Крым заливали кровью со всех сторон. Потом было двадцать мирных лет. Ну а затем началась Вторая мировая война.

Тут надо сделать уточнение. Нынешние политики правого толка на Украине обожают глорифицировать Организацию украинских националистов. Они не делят ОУНовцев на бандеровцев и мельниковцев, представляют их как некий монолит. Эта монолитная организация якобы присутствовала везде — в Харькове, в Донбассе, в Днепропетровске, и, разумеется, она должна была быть в Крыму.

Но дело в том, что ОУН в Крыму по факту не присутствовала, хотя проблема коллаборации на полуострове стояла очень остро. Почему? Во-первых, деятели Организации украинских националистов, как никто другой, понимали, что среди русского крымского населения пропагандировать идеи радикального украинского национализма достаточно странно. Можно вспомнить, что лидер Украинской державы времен Гражданской войны гетман Павел Скоропадский говорил, что галицийский национализм совершенно не подходит для остальных частей Украины, потому что у галичан из пяти слов — четыре немецких и только одно на украинском языке.

Второй момент: противостояние внутри Организации украинских националистов в конце 1930-х годов нередко заканчивалось стрельбой и жертвами. Крымчане, зная об этом, рассуждали примерно так: какую политику могут проводить эти люди, какие украинские интересы они могут защищать, если даже между собой не способны мирно договориться?

Наконец, третий момент. Идеи ОУН не получили широкого развития в Крыму и вообще на Юге Украины по той причине, что немцы не слишком доверяли украинским националистам. Крым — это не Львов, не Ровно и не Волынь. Там была совсем другая история. С Крымом немцы вообще первое время не знали, что делать.