Новая надежда России

По дороге девочка разговорилась. Зовут ее Мария, а в школе называют Маша-с-Уралмаша, потому что её отец и впрямь там работает вахтовиком. На улицах никого нет, потому что шпионов ищут – кто на шахтах, а кто и в дружинниках. Женщины на улицах – это те, кто с маленькими детьми или на больничном, ходят по магазинам, какие ещё открыты. Сама Маша тоже на больничном – вот, смотрите, справка есть на случай, если остановят! – только она уже почти выздоровела и как раз ходила в фельдшерский пункт, чтобы выписку получить, а по дороге увидела, что картошку привезли, пришлось остаться. Тут лучше клювом не щелкать – северный завоз, ближе к весне с продуктами плохо, а что есть, доставляют редкими грузовиками. Поэтому если видишь, что товары привезли, лучше сразу купить побольше, иначе семье жрать нечего будет. Цены к концу зимы совершенно фашистские, но, бывает, дадут в долг. А собак так много потому, что была тут раньше, лет пять назад, огроменная стройка, что-то страшное строили, целое поле в котлован превратили, а потом доверху бетоном залили, а потом взяли и всё взорвали, а собаки, которые охраняли, по городу разбежались и расплодились, да так, что отстреливать приходится. А у вас там, в Костроме, как с картошкой?

Надя принялась было рассказывать старый анекдот насчёт того, что в Костроме с картошкой хорошо, а без картошки – плохо, но выяснилось, что мы уже подъехали к Машиному домишке – такому же, как и все остальные: из выцветших синих досок, с разъезжающимся заборчиком вокруг крохотного огорода, и с гордо торчащей посреди голых кустов будкой туалета.

– Ну теперя вам близко совсем, – деловито стала прощаться девчонка, – вниз до околицы, там вторая улочка налево и снова вверх, и направо. И там проходная, а дальше вам покажут. Ну, покедова…

Она исчезла вместе со своим пузырем-рюкзаком – как корова языком слизнула, а я медленно повел машину вдоль домов, пытаясь не сбиться с предложенного маршрута. Околица – это что? Окраина? Ограда? Свернул на перекрестке, потом ещё раз, и остановился в нерешительности. Улицы были неотличимы одна от другой, дома тянулись нескончаемой чередой, а узкая дорога между ними не давала возможности развернуться. Теперь при всём желании я бы даже не смог даже вернуться назад.

– Чёрт, – выругался я вполголоса, – заблудились…

– Не заблудились, а заблудился! – сердито начала Надя, но, к счастью, закончить ей не дал вызов телефона. Скажите, как вовремя!

Я нажал на кнопку ответа и поднес динамик к уху.

– Пушков на проводе, – пропищала трубка, – здравия желаю. Долгонько добирались, товарищ подполковник.

– Без тебя знаю, – проворчал я. – То есть, без вас, господин майор. Командуйте, что делать, куда рулить…

– Рулить прямо и налево. Только сначала достаньте микронаушник – он в ящике перед пассажирским креслом, и засуньте-ка куда надо. А то нам тут лишние ушки ни к чему.

Я довольно грубо отпихнул Надины ноги, мешавшие мне пробраться к бардачку, порылся в нем, выудил маленькую розовую таблетку и вставил в ухо. Девушка следила за моими манипуляциями с демонстративным презрением.

– Секретничать собрались, ну и на здоровье, – протянула она. – Передай своим чекистам или кто у тебя там, что в я гробу их всех видала.

– Непременно передам, а пока помолчи, – одернул я её.

– Вы кончили? – поинтересовался Пушков у меня в ухе. – Давайте-ка не будем отвлекаться…

Следуя подсказкам, я быстро выбрался из лабиринта улочек и покатил по дорожке, выложенной из уже привычных аэродромных плит. Радовало, что она была вычищена от снега до самого бетона.

– За поворотом через триста метров шлагбаум, – прошелестел голос майора. – Часовым представьтесь по званию, и требуйте, чтобы вызвали дежурного офицера.

Шлагбаум – это было мягко сказано. По сравнению с неряшливым деревенским Сосногорском встретившая нас военная территория производила впечатление порядка, мощи и уверенности. Дорогу пересекали настоящие эшелонированные заграждения из колючей проволоки, словно сошедшие с фотографий первой мировой. Девственная демаркационная полоса перед ними была утыкана табличками с предупреждениями о наличествующих минах и злых собаках, а вглубь окружающих полей уходили ровные ряды сторожевых вышек, увенчанных фигурками солдат с пулеметами. Посреди всего этого милитаристского великолепия действительно спрятался узенький проход, перегороженный обманчиво декоративным полосатым шлагбаумом и окруженный людьми в форме. Его было непросто заметить на фоне огромной пушки, нагло доминирующей над стайкой противотанковых ежей и грозно уставившей свое непристойно зияющее дуло прямо мне в лицо. Заметив машину, солдаты нерешительно потоптались, выкинули окурки и нехотя задрали автоматы, а пулеметчики на вышках вразнобой закрутили стволами своих установок. Видимо, нам тут были не рады.