Новая надежда России

– Это ваше новое транспортное средство. Дальше вообще никакой дороги нет, а этой машине все равно – снег, лес камни, болото… да хоть река. Она еще и амфибия в придачу. Не буду вас мучать техническими подробностями – мне кажется, вы от них уже утомились, скажу только, что это как состав из двух вагонов, только не на рельсах, а на гусеницах. На передней платформе рубка и двигатель – вы туда не лезьте, всё равно ничего не поймете, а на сочлененной второй – жилой модуль, там отдыхайте. Горючего хватит хоть до Охотского моря. Ну, заводите же…

Разобравшись, что к чему, я нажал на кнопку стартера и воздух вокруг стал заполняться нарастающим свистящим ревом разгоняющегося двигателя, звучавшим так, словно рядом собирался взлетать самолет.

– Ну, чего ждёшь-то, поехали? – нетерпеливо спросила Надя. Она высунулась в открытую дверь, чтобы помахать на прощание пухлому Хрущёву. Тот слонялся внизу, разговаривая с кем-то по телефону. Брови его были изумленно задраны вверх, и это не сулило ничего хорошего.

– Эй! – вдруг заорал он сквозь шум мотора. – А ну-ка, блядь, стоять! Вы, вообще, кто такие?! – и потянулся к кобуре.

– Ходу, – лениво скомандовала Надя, задраивая люк. Я дал газу, хотя не видел ни зги сквозь застилающий передние окна слой слежавшегося снега. Машина вздрогнула всей своей массой и сугроб вокруг нас вдруг разом рухнул вниз. Мы величаво выкатились со складского двора на всё то же опостылевшее безжизненное поле и, неторопливо набирая скорость, устремились вперед. Кажется, нас никто не преследовал: что происходило сзади, из кабины видно не было, а из-за рёва двигателя ещё и ничего не было слышно. Голос Пушкова с трудом прорывался сквозь шум в мое сознание:

– Ну, молодец, всё правильно сделал, товарищ Борщёв! Теперь счастливого пути и до новых встреч. Смотрите внимательнее на карты: ваш объект за сутки переместился на полторы тысячи километров восточнее, так что держите курс на порт Дудинку! Это на Таймыре!.. Да, забыл сказать, не надо всё время сидеть в кабине, тут автопилот! Ставьте направление и занимайтесь там чем хотите, только поглядывайте иногда… Все, отбой, не слышно ни-хе-ра!…

27 марта

Снова дорога – однообразный, нескончаемый путь в безбрежном ледяном безмолвии. Короткие северные дни сменяются длинными ночами – иногда расцвеченными лентами северного сияния, а иногда пугающими низким, затянутым черными тучами небом. А мы всё ползём и ползём по бесприютной тундре, мучительно медленно приближаясь к красной точке на экране навигатора. Вот уже третьи сутки она неподвижно мигает на одном и том же месте, и за эти дни мы прошли Воркуту, обогнули с севера чахлые Уральские горы, пересекли по льду Óбскую губу, которую в учебниках и картах, вопреки всем правилам русского языка почему-то называют Обскóй (к своему стыду, сам момент форсирования я проспал), и теперь уже были совсем недалеко от подножья плато Путорана. Всё это расстояние мы преодолели, практически не прикасаясь к рычагам, заменявшем в вездеходе руль. Всё, что встречалось на нашем пути – редкие перелески, кусты, заснеженные болота и озера, валуны – было ему нипочём, а то, что не получалось объехать поверху, машина сама, без моего участия, объезжала сбоку.

Никто нас не беспокоил, маршрут проходил подозрительно спокойно: мои неведомые гонители, впервые атаковавшие в подмосковном лесу и вновь показавшие зубы на шоссе у Мантурово, затаились или потеряли наш след. Не было ни атак черных вертолётов, ни догоняющих по целине танков, ни ядерных ударов – в глубине души я был готов даже к такому невероятному применению силы. Вообще, как и во все последние дни, на нашем пути не обнаружилось ни малейшего присутствия человека – лишь однажды мы пересекли глубокие рытвины, оставленные, судя по виду, каким-то чудовищным многогусеничным механизмом, проехавшим совсем недавно строго с юга на север – перпендикулярно движению нашего вездехода.

С развлечениями на борту этого бессмысленно огромного, неповоротливого транспорта оказалось туго. Тогда, после самого нашего бегства из Сосногорска, Надя сразу же заскучала.

– Ну что за жизнь, – стала она ныть чуть ли не через полчаса. – Ни музыки, ни мальчиков… – она с сомнением посмотрела на меня и горестно вздохнула. – Пойду что ли повешусь… то есть посплю, вечер уже. Где у них тут койки?

Я с некоторым опасением переключился на автопилот (оказалось нестрашно) и последовал вслед за девушкой в коридор, соединявший кабину с задним отсеком. Мне тоже стало интересно посмотреть на здешнее убранство.

Сзади было потише, звук мотора уже не так рвал уши. Все было очень тесно, скромно и ожидаемо утилитарно. Жилая комната с четырьмя откидывающимися полками для лежания, как в настоящем поезде, кухня, туалет с душем и даже крохотной парной, кладовка с продуктами. Но капризная Надя осталась недовольна:

– Вот что за придурки… Не могли две нормальные комнаты сделать? Опять вместе с тобой придется спать. За что мне это наказание!..