Новая сила

Имеется и оружие – карабины, автоматические пистолеты, пулемёты. Как раз один из «машингеверов» и спускали сейчас Фельтке с помощником по отчаянно раскачивающимся мосткам. Ещё один, обильно смазанный и завёрнутый в брезент, покоится в тайнике, устроенном в недрах Летучего острова. Тайник решено было устроить на случай высадки инри – при определённом везении в нём можно будет продержаться не одну неделю.

Место для убежища отыскала Чо. Как она ухитрялась ориентироваться в лабиринтах между мета-газовыми гроздями, для остальных оставалось загадкой. Основание Летучего острова – это не застывший каменный монолит, а живой организм; новые грозди растут, меняют форму, вместе с ними изменяются и ходы в глубине пузырчатого массива. Знакомый, давно обжитой грот или тоннель могут в одночасье схлопнуться, превратившись в тесные крысиные норы, через которые придётся протискиваться, раздвигая плечами эластичные стенки газовых мешков, рискуя заблудиться, потеряв всякое подобие ориентации в пространстве. А вот Чо всё было нипочём – крошечная японка, выросла на таком же Летучем острове и без малейшего труда ориентировалась в путанице лазов и проходов.

Сверху донёсся предупреждающий окрик. Мостки качнулись, а вместе с ними и свисающий на канате свёрток с пулемётом. Фельтке с трудом увернулся от увесистой штуковины, пронёсшейся возле самой его головы – еще чуть-чуть, и она раскроила бы ему череп. Пришлось вжиматься в упругую стенку газового пузыря и дожидаться, когда маятник снова пролетит мимо – и в прыжке, перехватывать его и прижимать к мосткам. При этом ноги опасно свесились над бездной, и он свободной рукой зашарил по настилу. Пальцы нащупали край фанерного листа, и механик исхитрился подтянуться, отползти подальше от края бездны – и при этом не упустить бесценный «машингевер».

– Как вы там, герр Фельтке?

Он поднял голову – с края мостков, свешивалась физиономия помощника. Один из трёх пограничников, вызвавшихся остаться на Летучем острове вместе с Ремером. Толковый парень, старательный, да и дисциплину понимает. Одно слово: немец.

– Всё в порядке, Франц. – отозвался Фельтке. – Бросай канат и ползи сюда. Нам ещё внутрь эту дуру тащить…

Пока пограничник спускался, Фельтке успел смотать канат и оглядеться по сторонам. Лаз, ведущий в укрытие, переместился фута на два и стал заметно уже. Обычное дело: матросам и пограничникам под руководством механика постоянно приходилось перевешивать мостки, чтобы можно было добраться до «кочующего» тоннеля, ведущего к гроту-убежищу. Ему-то «схлопывание» не угрожает – по совету Чо грот оборудовали подобием каркаса из алюминиевых полос, вырезанных из «скелета» цеппелина, и даже соорудили внутри подобие палубного настила.

Фельтке пошарил в тёмном отверстии рукой и извлёк припрятанный трос. «Путеводная нить» – держась за неё, можно добраться до грота-убежища даже вслепую, даже если раздувшиеся стенки газовых пузырей наглухо перекрывают тоннель. Похоже, сейчас им предстоит именно это…

С помощью пограничника Фельтке закрепил на поясе петлю из каната, к которой они привязали свёрток с пулемётом, и вполз в лаз. Поначалу двигаться было довольно просто, даже на четвереньках, но футов через тридцать мягкие стенки сдвинулись, и Фельтке приходилось уже протискиваться между ними. Канат тянул его назад – груз цеплялся за стенки, застревал, и ползущему следом пограничнику то и дело приходилось высвобождать его и проталкивать вперёд.

Хорошо, в недрах острова, никогда не бывает темно. Снаружи, при дневном свете, лёгкое зеленоватое свечение мета-газа в гроздьях не видно, но когда ты окружён ими со всех сторон – обнаруживаешь, что света вполне достаточно чтобы читать или выполнять мелкие работы, скажем, разбирать и чистить оружие. Правда, сейчас в этом не было собой необходимости, ползти можно и наощупь, в кромешной тьме, главное – не упустить из рук «путеводную нить». И всё равно, зеленоватый, льющийся со всех сторон свет придавал механику спокойствие, не позволял запаниковать, ощутить себя проглоченным каким-то чудовищем, через пищевод которого он вынужден протискиваться.

Полторы сотни футов, отделяющие грот-убежище от наружного воздуха, пришлось преодолевать больше часа. И когда Фельтке вывалился из лаза на штабель ящиков, он испытал немалое облегчение. Пошарил вокруг, нащупал мех из прорезиненной ткани, наполненный водой – её собирали прямо здесь, подставляя жестяную воронку под струйки, просачивающиеся сверху, – с наслаждением глотнул и полез во внутренний карман куртки за сигаретами.

Теперь отдохнуть хотя бы четверть часика – и назад. До вечера предстоит сделать ещё две не менее изнурительные ходки.

– Фер… фердаммтэ шайзе![2]

До механика донеслись сначала звуки возни, потом невнятные ругательства на немецком, и из отверстия появился Ремер. Зауряд-прапорщик – вспотевший, всклокоченный, раздражённый до крайней степени – ухватился за ближайший ящик и рывком покинул узкий лаз.

– Каждый раз словно из задницы вылезаешь! И вонь такая же…