Новая сила

«Стрекозы» сорвались с клеще-захватов под корпусом «облачника» даже раньше, через пятнадцать секунд. Но было уже поздно – первая же атака «виверн», обрушившихся на одинокий флаппер с высоты почти в две лиги, увенчалась успехом. За который пришлось заплатить, поскольку стрелок в носовой кабине, встретил атакующих метким огнём с недоступной оружию человеков дистанции. Головной инсект, «виверна» пилот-лидера боевой группы «Хрустального жала», напоролся на трассы – и закувыркался, разбрасывая в стороны клочья псевдохитина с брызгами желеобразной начинки кольчатого «тела». А стрелок уже перенёс огонь на ведомого – и достал-таки, хоть и в самый последний момент, когда сверкающие струи «живой ртути» уже дырявили тонкий металл корпуса и беззащитную человеческую плоть. Лишившийся управления флаппер перевернулся брюхом вверх и сорвался в своё последнее пике – вниз, вслед за двумя врагами, растерзанными пулями «льюиса».

На этом воздушная схватка закончилась. Л’Тисс, раздосадованная тем, что добычу увели у неё из под носа, проводила гибнущий флаппер к гребням волн в надежде, что пилот выбросится на спасательном «крыле», и тогда можно будет расстрелять его в воздухе. А то и зацепить треугольный купол зубчатыми лапами инсекта, уволочь за собой на «облачник» – и там уж отвести душу…

Но не повезло; она прошлась над местом падения «гидры» резко направила свою «стрекозу» вверх. Ведомый послушно метнулся за нею. Лёгкие инсекты легко обогнали на наборе высоты неторопливо всплывающий малый «облачник», пристроились под идущими строем клина кораблями. Л’Тисс дважды покачал крыльями. В гондоле управления полётами под брюхом «гнездовья» торопливо замигала колючая светящаяся точка – приглашение на посадку.

Перед тем, как «стрекоза» скользнула в отверстую пасть причального портала, Л’Тисс нашла взглядом перестраивающихся полулигой ниже «виверн». Обнаружив на соседнем островке какие-то непонятные решётчатые конструкции, ведущий группы решил проверить, что это там такое. Наездница злорадно усмехнулась – она уже знала, чем закончится эта попытка.

В морской «цейсс» Фельтке хорошо видел, что случилось с «гидрой». Разглядел он и висящий на большой высоте боевой клин инри – два небольших «облачника», возглавляемые третьим, огромным, – а так же вынырнувший из-за островка и ещё один корабль, размерами значительно уступающий этим трём. Всё ясно: проклятые нелюди выследили их, установили наблюдение с помощью этого самого «облачника» – малютки, и вот теперь явились с превосходящими силами. Фельтке не знал, сколько ещё «виверн» (так, кажется, называли местные воздухоплаватели этот тип летательных аппаратов?) скрывается в брюхе воздушной авиаматки. Сейчас на них заходили в строю правого пеленга только четыре – спасибо бедняге Нойманну, успел забрать с собой двоих…

А победителям, похоже, не приходит в их остроухие головы простая мысль: на островке, с которой стартовал флаппер, может найтись кое-что покруче единственного «льюиса», так удачно доставшего их соплеменников. «Ну, что ж, – подумал он, разворачивая навстречу стремительно приближающимся точкам тяжёлый «шпандау» – сами виноваты, ребята. Как говорили в детстве, затевая игру в прятки: «Eins, zwei, drei, vier, Eckstein – alles muss versteckt sein»[3]. Главное – не подпустить летучих гадин близко, а то ведь могут и окатить своей липкой горючей пакостью. Как её там называют, «огнестудень»? Нет уж, нам такого и даром не надо – дерьмо, хуже зажигательной смеси, выбрасываемой «фламенверферами», о жутком действии которых немало порассказали ветераны Западного Фронта…»

Фельтке дождался, когда головная «виверна» выросла в перекрестье прицела, задержал дыхание, и нажал на спуск. «Шпандау» загрохотал, затрясся в его руках, лента поползла в приёмник, и на землю дождём посыпались блестящие латунные гильзы.

Клин-лидер отозвался от «ока», закреплённого на поручне командной гондолы «Хрустального жала». Лицо его – длинное, узкое даже по меркам инри, – нервно подёргивалось.

– Четыре «виверны»! – прошипел он. – И это за какие-то мгновения! Они даже зайти на цель толком не успели!