Новая сила

Положение спас стюард – вернее, колокол, зазвучавший у них за спиной. Время обеда. Тут уж Алекс точно знал, что следует делать: он галантно предложил девушке руку, и они, покинув обзорный мостик, направились в кают-компанию. Здесь Алекс оставил свою спутницу, раскланялся с профессором и сопровождающим его Кеттлером на лбу у него Алекс заметил свежий след от контактного слизня. Опальный политеховец, как обычно, встретил лейтенанта иронической улыбочкой – тот коротко кивнул в ответ и торопливо направился на жилую палубу, к кубрикам, куда уже стягивались, подгоняемые трелями боцманских дудок, офицеры «Баргузина». Предстояла ежедневная процедура «проб» – когда сначала командир судна, а затем прочие офицеры отведают приготовленные для команды блюда. Занимал этот ритуал не больше четверти часа; за это время стюарды и вестовые успевали разложить на столе в кают-компании накрахмаленные скатерти и расставить серебряные обеденные приборы. Алекс довольно улыбался – порядки на бывшем грузовом корыте теперь в точности повторяли те, что заведены на воздушных судах военного флота КайзерРайха.

– А ещё охотник из Загорищенской говорил…

– Тот, которого нашли обожжённым? – уточнил Витька.

– Не, другой. И вообще, это ещё раньше было, на прошлогодней ярмарке в Новой Онеге. Загорищенские мужики возят туда кедровые орехи, пушнину и мёд диких пчёл, вот он и приехал с ними…

– А то я не знаю про ярмарку! – Витька нетерпеливо перебил приятеля. Ты давай, рассказывай, чего он там болтал?

Не болтал, а говорил. – обиделся за незнакомого охотника Сёмка. – если хочешь знать – очень солидный дядечка, у него сыновья наши с тобой ровесники. А ты сразу – «болтал»… Что он тебе – кабацкая теребень какая-нибудь?

Витька мысленно взвыл – вот любит Сёмка пространно порассуждать на всякие посторонние темы! Наверное, у него это от отца, который в эскадроне панцирных драгун отвечает за обучение водителей шагоходов, и обожает долгие, детальные объяснения.

– Так вот, тот дядечка рассказывал, – смилостивился, наконец, Витькин собеседник, – что по ночам из подвалов Заброшенного города выползает светящаяся муть, вроде полос тумана, который стелется у самой земли. Они её называют «ночесветка» – если попасть в такую полосу, то можно вмиг остаться без кожи…

– Это как? – не понял Витька. – Сдерёт она его, что ли?

Не сдерёт, а как бы обглодает. Я вообще-то сам неточно знаю, но охотник рассказывал… что это, слышал?

Друзья замерли. Звук повторился – довольно громкий шорох, словно кто-то потёрся одеждой о выпуклый бок газовой грозди. Звук шёл снизу, куда из их убежища уводила верёвочная лесенка.

– Да нет, показалось… – неуверенно сказал Витька. – Или газовые мешки друг о друга трутся – «Баргузин», наверное, делает поворот, вот они и смещаются внутри корпуса.

– Тогда они все должны шуршать, а не какой-то один! – резонно возразил собеседник. – давай выглянем, посмотрим, что там?

Витька пожал плечами. Ему и самому до смерти надоело сидеть в этой дыре. Они с приятелем провели в убежище почти две недели, лишь изредка позволяя себе выбраться наружу – справить естественные надобности. Каждый раз действовать приходилось с оглядкой, чтобы не попасться на глаза кому-то их членов экипажа. Мальчишки всерьёз опасались, что в случае поимки дело не ограничится рядовой поркой – их непременно посадят в один из флапперов и отправят назад, в Новую Онегу.

Прокатиться на флаппере, конечно, тоже неплохо – ни один из друзей до сих пор не летал на этих стремительных аппаратах – но возвращаться с позором отчаянно не хотелось. Особенно – если вспомнить о том, какая «тёплая» встреча ожидает обоих дома.

Нет уж, лучше не высовываться лишний раз…

– Может, ну его? – Витька ткнул пальцем вниз, имея в виду источник непонятного шума. – ну, зашуршало – и зашуршало, мало ли что там может быть? Трос какой-нибудь ослаб, вот и скребёт, а ты панику поднимаешь…

– Но если трос ослаб – его же надо подтянуть! – рассудительно заметил Сёмка. – Сам же знаешь, эти тросы удерживают на месте газовые гроздья, и если они будут провисать и болтаться, тогда…

Что будет «тогда» – он договорить не успел. Узкий лаз раздвинулся, и в нём возникла багровая физиономия Михалыча – старшего такелаж-боцмана «Баргузина». За его спиной сопел ещё кто-то, судя по мелькавшей форменке – простой матрос.

– Вот вы где… – просипел боцман. – Попались, голубчики!

Витька оторопел. «Бежать? Куда? Да и смысла нет…»

Краем глаза, он видел, как физиономия друга покрывается мертвенной бледностью, на фоне которой явственно проступают россыпи крупных веснушек.

– А я что говорил, Михалыч! – весело ответил невидимый матрос. – Я уже три дня за ними наблюдаю – кажинный вечер выбираются из ентой норы, чтобы, значить, погадить!

– А дерьмо куда девают? – осведомился, не поворачивая головы, боцман. Витька подумал, что вопрос обращён к ним и даже открыл рот, чтобы ответить, но невидимый спутник Михалыча успел первым.

– Так в дырявый газовый мешок засовывают! Я сам видел – находят дырку, их тут полно – заворачивают в тряпицу – и туда.