Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

Немецкая культура пустила первые свои ростки в Богемии. Влияние берлинского просвещения сказалось в старой общине Праги, где пионерами его явились члены образованной семьи Ейтелес. Три поколения из этой семьи характеризуют рост просвещения среди выходцев пражского гетто. Дед, Ионас Ейтелес (1735—1806), готовился к раввинскому званию, но затем увлекся естествознанием, изучал его в германских университетах и прославился своими научными трудами по медицине на латинском языке. В виду заслуг Йонаса как руководителя еврейской больницы в Праге правительство разрешило ему заниматься медицинской практикой также среди христиан (1784). Сын его, Барух (1762—1813), писал уже книги на обновленном еврейском языке в духе берлинского просвещения, был сотрудником журнала «Меасеф» и за свое вольнодумство подвергался, преследованиям со стороны ортодоксов. Сын же этого просветителя, Игнац Ейтелес (1783—1843), был юристом и выдающимся публицистом, который писал на немецком языке статьи в защиту эмансипации евреев, а также книги по эстетике и литературной критике. К группе просветителей принадлежал и писатель-педагог Петер Беер (1758—1838) из Праги. В те годы, когда Герц Гомберг насаждал немецкую грамоту в Галиции полицейскими способами, Петер Беер делал то же самое в Богемии более мирным путем, ибо здесь не встречал такого сопротивления, как его галицийский сподвижник. Он писал для школ учебники по еврейской истории и религии, а также статьи на еврейском и немецком языках в «Меасеф» и «Суламит». Позже он написал научно малоценную книгу по истории еврейских религиозных сект (Geschichte, Lehren und Meinungen aller religiösen Sekten der Juden. Band I—II. Brünn, 1822—1823), где поместил обличительную главу о современных хасидах и цадиках.

Более оригинальным представителем обновленной еврейской литературы в Австрии был известный языковед и стилист Иегуда-Лейб Бензеев. Уроженец Кракова, Бензеев на родине тайно занимался запретными науками, а затем, побывав в Берлине и Бреславле, открыто выступил среди сотрудников вольнодумного «Меасефа». Он поставил себе целью создать орудие для возрождения библейского литературного языка, испорченного раввинским стилем. Для этой цели были написаны им две капитальные книги: полная грамматика еврейского языка («Talmud leschon iwri», Breslau, 1796) и обширный его лексикон («Ozar haschoraschim», Wien, 1807). То было необходимое дополнение к библейскому комментарию мендельсонианцев («Биур») и имело ту же цель: положить в основу новой литературы Библию вместо Талмуда. Бензеев шел еще дальше «биуристов» в рационалистическом толковании Библии: он первый осмелился опубликовать «Введение в Библию» (Mewo lemikrae kodesch, Wien, 1810), с некоторыми элементами библейской критики, заимствованными у известного немецкого ориенталиста Эйхгорна. Большая часть литературных трудов Бензеева была написана и издана в Вене, где он провел последние десять лет своей жизни, в качестве корректора еврейской типографии Шмидта (он умер в Вене в 1811 г., 43 лет от роду). Жизнь в столице Австрии, вдали от родных галицийских обскурантов, давала Бензееву возможность писать, не опасаясь преследований. Однако и здесь порою одолевал его страх перед ревнителями правоверия. На просьбу одного из своих галицийских друзей — выступить с обличением хасидизма в печати Бензеев ответил (1808), что боится задеть хасидов, ибо они могут отомстить ему сожжением других его книг во всей Галиции. «Впрочем, — добавляет он, — мы должны быть благодарны этим ханжам (хасидам), ибо, не будь их, не было бы нам житья от сторонников раввинизма. Когда два вора ссорятся, честный человек получит то, что у него украдено. Хасиды нападают на раввинистов, а эти на хасидов, и дьявол вертится между ними, а нас (просветителей) пока оставляют в покое».