Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2

В австрийской Галиции влиятельная часть еврейского общества в политических центрах края, во Львове и Кракове, примыкала к польскому большинству и проявляла горячий польский патриотизм. Поэтому поляки в мартовских своих петициях поддерживали равноправие евреев. Еврейская молодежь вступала в состав национальной гвардии, интеллигенция входила в польские радикально-патриотические клубы или устраивала свои кружки в том же духе. Когда в Познани вспыхнуло восстание против Пруссии, еврейский клуб в Кракове обратился к познанским евреям с призывом примкнуть к восстанию (22 мая 1848). «Благородный польский народ, — писали в своем воззвании краковские евреи, — который дал приют нашим братьям тогда, когда сыны Германии и Галлии позорно изгнали нас и ввергли в пучину бедствий; народ, у которого 80 лет назад отняли свободу и землю и который с тех пор борется за свои права с беспримерной стойкостью и отвагой, — этот народ близок теперь к осуществлению своих стремлений. Мы, евреи, дети той же страны, связаны с польской землею, на ней мы родились, у нас и у поляков одна отчизна. Мы страдали подобно им, терпели гнет, изгнание, позор. Братья, можем ли мы после всего этого еще задумываться над тем, следует ли и нам принять участие в святом деле и помочь этому благородному народу, жертвуя имуществом и жизнью? Разве мы можем хотя бы на минуту поколебаться, чью сторону принять — немцев или поляков?» На этот патриотический гимн польской свободе последовал от познанских евреев резко отрицательный ответ, написанный во славу немецкого патриотизма. Познанцы с «патриотическим гневом» отвергли «подстрекающий призыв» краковян и гордо объявили себя немцами, имеющими корни в немецкой национальности: «Мы всегда чувствовали заодно с Германией, печалились ее страданиями, радовались ее радостями». Так столкнулись в двух группах еврейства два национализма: польский и германский; о еврейских национальных стремлениях обе группы ассимилированной интеллигенции позабыли. Впрочем, в Галиции не только ополяченные евреи, но и некоторые представители ор­тодоксии были тогда горячими польскими патриотами. Краковский раввин Беруш Майзельс принимал деятельное участие в польском освободительном движении. Избранный осенью 1848 г. депутатом от Кракова в кремзирский рейхстаг, Майзельс примкнул там к польской оппозиционной фракции Франца Смолки[45].

Первый год революции еще не избавил евреев Галиции от оков прежнего бесправия. Летом 1848 года депутаты галицийских общин отправили учредительному рейхстагу в Вене петицию, в которой из­лилось непосредственное народное горе. В петиции указано, что ев­реи лишены права арендовать имения, мельницы, винокуренные за­воды, корчмы, отягощены непосильными податями, отнимающими у бедняков последний кусок мяса, последний грош. «Мы немало умо­ляли и плакали, — пишут петиционеры, — но всегда получали в от­вет беспощадное приказание молчать и быть спокойными». Венский парламент принес галицийским страдальцам только частичное об­легчение: своим известным вотумом он упразднил исключительные «еврейские подати». Свободу передвижения и промыслов принес га­личанам только конституционный акт 4 марта 1849 года.

§ 40. Революция и погромы в Венгрии

Трагический оборот приняли события революционного года в Венгрии, где национальная мадьяро-немецко-славянская распря пе­репуталась в один узел с политическою борьбою и привела к роко­вым последствиям. Еврейский вопрос, обострившийся в Венгрии еще в начале 40-х годов (§ 18), стал на очереди в мартовские дни 1848 года. Заседавший тогда в Пресбурге венгерский сейм, где тон зада­вал боец за национальную независимость Людвиг Кошут, принял решение о коренном преобразовании государственного строя, но всячески уклонялся от обсуждения вопроса о еврейской эмансипа­ции, которую и Кошут продолжал считать «преждевременною». Под напором революционной волны сейм сделал только обычную уступ­ку евреям: он предоставил им (в заседании 14 марта) избирательное пра­во. В столице Венгрии, Пеште, состоялось в тот же день большое народ­ное собрание, принявшее, между прочим, и резолюцию о равнопра­вии евреев. Этого задатка на эмансипацию было достаточно, чтобы евреи со всем пылом бросились в венгерское освободительное дви­жение. Многие поступили в национальную гвардию; некоторые вид­ные еврейские деятели в Пеште были избраны в Комитет обществен­ной безопасности.