Новейший Завет. Книга I

– Изначально, природой, организм человека рассчитан на тридцать пять лет, – опечалился Амир. – Именно столько, в лучшем случае, жили наши пещерные предки. Механизм смерти зашит в человека на биологическом и интеллектуальном уровне. Пока человек мог охотиться и обеспечивать себя пищей, он был нужен своему племени, когда терял хватку и зубы – ему становилось грустно, и он умирал. Тысячелетиями учились оттягивать сей трагичный конец. Сейчас в среднем живут восемьдесят. Так почему не пойти дальше?! Вы сначала попробуйте жить вечно, потом говорите. Никто ж не пробовал. Не понравиться – всегда есть выход, вечная жизнь – это не приговор…

– Кстати о приговорах. Представляете пожизненное заключение? Для бессмертного это, пожалуй, похуже смертной казни, – заметил писатель.

– Это сказку мы знаем. Тоже арабская. Про джинна в лампе… – напомнил Малыш.

Глава 4

Ещё через неделю в том же составе снова бродили они по Иерусалиму. Уже посидели в ресторане, отобедали в компании ставшего традиционным кальяна, погуляли, беседуя, и находились теперь в процессе перемещения к месту, где можно было бы как следует промочить горло.

Именно в этот вечер палестинцам надоело просто запускать ракеты, как тарелочки для стендовой стрельбы, чтобы израильтяне могли убедиться в меткости своих лазеров. Интифада[15] приобрела более серьёзный характер: к обстрелам добавились теперь вспышки народного арабского бунта на местах, ничуть не более осмысленного и не менее беспощадного, чем русский. В городах со смешанным арабо-иудейским населением по улицам носились толпы молодых арабов, били евреев и громили еврейские магазины, кафе и рестораны. Евреи очень быстро поняли, что должны что-то противопоставить этой угрозе; по улицам стали носиться толпы молодых евреев, бить арабов и громить арабские магазины, кафе и рестораны.

Полиция была бессильна в этой ситуации. Блюстители порядка скромно стояли в сторонке, нервно курили и держали рабочую руку у кобуры. Редкие герои, которые пытались исполнять свои обязанности по служебной инструкции, имели абсолютно равные шансы огрести от любой из враждующих сторон. И огребали. Страшно. Часто камнями. И имели потом возможность обсуждать тяготы несения службы по охране порядка с соседями по палате реанимационного отделения.

Три товарища брели по фешенебельной улице Царя Давида. Если бы кто-нибудь из них попытался проложить маршрут с помощью одного из приложений в телефоне, система предупредила бы их об опасности, но двое из них – Бронфельд, который прожил здесь больше десяти лет и Амир, который родился в Иерусалиме, слишком хорошо знали город…

Когда пересекли Таможенную площадь и оказались на улице Царя Соломона, Буратино сказал тревожно:

– Малыш, внимание! По улице Султана Сулеймана из Восточного Иерусалима навстречу вам двигается толпа арабских погромщиков. Если не свернёте, встретите их через три-четыре минуты.

Малыш ощутил противный холодок под ложечкой и начал лихорадочно искать не вызывающий подозрений предлог для того, чтобы свернуть с опасного пути… Но в голову, как назло, ничего не приходило. В панике он шарил глазами по сторонам и наконец увидел вывеску бара впереди через дорогу. Он подумал, что в помещении будет всё-таки безопасней, чем на улице.

– Господа! А нам обязательно идти в этот ваш кабак? Я что-то устал сегодня. Давайте посидим… вот здесь, например.

И он указал на бар.

– Ты с ума сошёл, Даниэль? Это для миллионеров, лохо́в и туристов. Кружка пива полтинник стоит! – урезонил его Бронфельд.

– Я угощаю! Мне сегодня премию дали, – соврал Малыш.

Араб посмотрел на него подозрительно.

– Вот всю премию здесь и оставишь. Потерпи, мы уже совсем рядом. А по поводу угощения – не забудь.

Малышу ничего не оставалось, как пойти за ними.

– Минута до столкновения, – безнадёжно сказал Буратино.

Скоро они услышали топот и крики. Араб сделал знак остановиться и несколько секунд всматривался в толпу, которая перла на них прямо по проезжей части. В шуме стали различимы крики «Алла́ху акба́р!», лицо Амира стало жёстким.

– Спокойно. Бежать не надо. Как от собак. Я всё решу. Молчите и со всем соглашайтесь.

Справа от них была крепостная стена Старого Города, слева – здания, обнесённые сплошными каменными заборами.

Их уже заметили; от толпы отделилась группа человек в восемь и направилась прямо к ним.

– Активирую экстренный режим, – объявил Буратино.

– Нет! – сказал Малыш. Он решил, что, если превратится в супермена под воздействием чипа, то будет слишком быстр и этим выдаст себя.

Араб глянул на него краем глаза.

– Без паники! Вы со мной.

Невысокий и поджарый, явно главарь этого подразделения, произнёс хрипло, приблизившись на расстояние вытянутой руки.

– Ас-саля́му але́йкум!

Он смотрел на Амира, сразу распознав в нём соплеменника.

– Ва-але́йкуму саля́м, – ответил Амир спокойно, немного даже свысока.

– Скажите, уважаемый, что араб делает в компании евреев? Разве вы не знаете, что идёт интифада, и подобная компания не к лицу приличному человеку?

– Это хорошие евреи… – начал было Амир, но погромщик перебил его: