Новелла ГДР. 70-е годы

Потом я познакомилась с известным артистом из районного театра. Актеры мне всегда нравились: они такие обходительные. Я тоже понравилась Лоренци, против Юлии он ничего не имел. Она ему даже нравилась, потому что ее имя напоминало ему название одной пьесы. Мы переехали в его квартиру, и я ушла с работы. Он был доволен. Действительно, смешно было бы, если бы я, фактически его жена, продолжала бы продавать бюстгальтеры. Мы очень любили друг друга. И я делала все, чтобы он меня не разлюбил. Почти каждый вечер я ходила в театр. А после спектакля мы еще подолгу засиживались в театральном буфете, где болтали с другими актерами. Многие завидовали Лоренци. Как-то после представления двое его друзей спросили меня:

— Неужели ты еще не выучила «Эгмонта» на память?

Они отвели меня в туалетную комнату и нарядили в костюм Лоренци. На меня натянули его парик, загримировали. Зачем? Чтобы в буфете я сыграла кусочек из роли Эгмонта. Лоренци обязательно посмеется над этой шуткой, думала я. Потому что так я смогу показать ему, насколько дорога мне его профессия. Я изо всех сил старалась говорить с его интонациями. Все пришли от меня в полный восторг.

Один Лоренци, весь красный, бросился прочь из театра, ни с кем не попрощавшись. Дома я застала его в слезах.

— Ты меня убила, уничтожила! — кричал он, — Неужели ты считаешь, что я так бездарен? — И он закрыл заплаканное лицо ладонями.

Несколько недель подряд Лоренци то и дело открывал газовый кран. Но мне каждый раз удавалось его спасти.

— Ты больше в меня не веришь, — причитал он.

А потом он вдруг исчез — совсем! Написал только письмо, что нашел якобы другую женщину, которая вернула ему его талант.

Моя старушка хозяйка посоветовала мне поехать в окружной центр, чтобы забыть там о Лоренци.

Без ее ведома я записала себе адрес ее бывшего жильца, господина Калибана. Хозяйка столько рассказывала мне о нем, что меня так и подмывало познакомиться с ним. На первое время я оставила Юлию под присмотром хозяйки и отправилась в город. Квартиру господина Калибана я нашла быстро. Он жил у самого канала. Недолго думая, я позвонила в дверь и объяснила, что хочу передать ему привет от бывшей хозяйки.

Он оказался именно таким, каким я себе его представляла: сильным и в то же время добрым человеком, которому, казалось, было дано все, чтобы завоевать мир. Из разговора с ним я поняла, что у него, наверное, железный характер: без этого с трудностями на стройке не справишься.

Квартира у него была большая, только страшно запущенная.

Я это ему и выложила. Узнав о моих житейских затруднениях, он сразу предложил мне одну из своих четырех комнат. Сначала я хотела подыскать себе работу — но уж, пожалуйста, никакого дамского белья! И без спешки! Моих скромных сбережений вполне хватало, чтобы продержаться с месяц. Для начала я прибрала квартиру Калибана, несколько раз приготовила ему обед. В заводской столовой кормят неплохо, но домашняя готовка, я думаю, домашней и остается.

Через неделю Калибан спросил, не соглашусь ли я на время вести его хозяйство. Я с радостью согласилась.

О Юлии я ему из осторожности ничего не говорила. Я знала, что господин Калибан терпеть не может шума, а Юлия у меня сорвиголова. Хотя я себя очень хорошо чувствовала у Калибана, дочери мне очень не хватало. Виделись мы с ней лишь по воскресеньям. Как-то вечером Калибан подарил мне букет роз и сказал:

— Фрейлейн Эва, прошу вас стать моей женой.

Я в эту секунду выглядела, наверное, очень глупо от счастья и не переставая хлопала ресницами. Он смутился и сказал:

— Ну вы ведь все равно ведете мое хозяйство, и люди в доме уже поговаривают о нас…

— Если в этом дело, — заорала я, — убирайтесь ко всем чертям!

Ночью Калибан постучал в мою дверь со словами:

— Фрейлейн Эва, я забыл вам сказать: я люблю вас!

Ясное дело, я тут же дала согласие. Мы подали заявление. Но когда мы занимались всякими там формальностями в загсе, я вдруг вспомнила, что ничего не сказала ему о Юлии. Господин адвокат, попытайтесь поставить себя на мое место! Разве могла я именно в загсе открыть Калибану всю правду? Вот и вышло, что, когда делопроизводитель спросил о наличии детей, я воскликнула:

— Боже мой, я оставила мою сумочку на скамейке!

Калибан, конечно, быстро выбежал на улицу, он всегда был очень предупредителен.

Эти секунды я использовала, чтобы записать Юлию в книгу. Клянусь вам, господин адвокат, я хотела дома все-все объяснить Калибану! А потом испугалась: вдруг из-за этого наша свадьба расстроится — я уже успела влюбиться в Калибана. Лотерея должна быть беспроигрышной. Я позвонила хозяйке, чтобы они с Юлией приехали в день свадьбы. Пусть приедут вечерним поездом, после бракосочетания. Там я как-нибудь выкручусь…

Калибан хотел отпраздновать свадьбу скромно-скромно. А я успела уже договориться с его постройкомом. Настоящая, большая свадьба всегда была моей мечтой. Ну посудите сами, господин адвокат, кто станет скрывать свое счастье?

Я заказала у знакомой портнихи шикарное платье. Утром в день свадьбы Калибан потребовал, чтобы я его не одевала.