Новеллы

Штайнер что-то нашептывает на ухо господину Фюрсту, показывая ему свой стеклорез. — Резать люстру бечевкой… — говорит он и презрительно машет руками.

Я стою со стаканом воды и едва не молюсь: господи, помоги бедолаге Анти, не допусти, чтобы он только куражился из желания хотя бы минуту побыть в глазах тетки Мари важной персоной… не допусти, чтобы все это кончилось для него пинком под зад!

Я по-прежнему не верю в успех, и вдруг… стеклянная трубка будто вспыхивает, из-под шпагата вырывается струйка дыма, огненный ободок сверкает все ярче… — Воду! — кричит Анти. Я протягиваю стакан, Анти наклоняется над шпагатом, точно принюхивается, но вот стакан дрогнул в его руке, блеснула вода и расплескалась о трубку, послышался нежный хруст, верхняя половинка трубки дрогнула… Анти осторожно взял ее пальцами и движением фокусника отделил от остальной части…

Обрезок он подносит сперва господину Фюрсту, потом помахивает им перед носом Штайнера и, наконец, с гордым видом подходит к тетке Мари: — Теперь можете резать меня, тетя Мари.

…Уже вечер. Электрик давно подключил люстру; она сверкает огнями в новой столовой, а мы с Анти, поглядывая на окно, любуемся ее радужным блеском. В столовую входит тетка Мари с дымящейся супницей и улыбается. Разговор, наверное, зашел об Анти, потому что все качают головами, точно хотят сказать: ну кто бы подумал?

Анти приваливается ко мне плечом… и вдруг раздается голос господина Фюрста: — Анти, зайди-ка!

Он стоит в столовой, гордо смотрит на люстру, моргает и улыбается… мне не слышно, о чем они говорят, — господин Фюрст похлопывает Анти по плечу, подносит ему большую «гавану» и дает прикурить. Анти попыхивает, ухмыляясь. А потом получает еще пять пенгё серебром, и они вместе с теткой Мари выходят…

Анти неторопливо вышагивает с сигарой в зубах, рядом с ним семенит толстуха кухарка, они вместе скрываются в кухне… позднее я, ради забавы, — будто ищу свечу, — захожу к ним… Анти сидит за столом, тарелка полна мясных остатков, рядом слойки и апельсин, и черный кофе дымится, нос у него перепачкан жиром, в коротких пальцах все еще горит «гавана».

— Ты просто король, Анти! — подмигиваю я ему.

Он достает из-под стула бутылку вина.

— Ваше здоровьице, Андраш! — и, отпив, протягивает мне.

Я пью за здравие достославного стеклореза и громко рассказываю тетке Мари, какой знаменитый капрал был отец Анти, огромный, как колокольня, и что погиб он за подину смертью героя. Посмеиваясь, я пью за здоровье тетки Мари, нашей добрейшей поварихи. И от чистого сердца желаю ей долгого-долгого счастья.

На секунду ее охватывает стыдливое женское негодование, но вот она уже снисходительно улыбается, а затем закатывается веселым брызжущим смехом.

Анти то и дело прикладывается к бутылке, он уже плохо соображает, что происходит вокруг него. Тетка Мари мне тоже наливает кофе и дает кусок сахара для моей лошади Манци.

— Анти, — шепчу я ему на ухо, — не пей больше, слышишь, для этого дела ведь нужно соображать…

— Точно, — отвечает он, тихо икая.

Я выхожу во двор и сажусь на камень перед конюшней. Свет в доме гаснет… сначала люстра, потом лампа в комнате у приказчиков, наконец и ночник в спальне Фюрстов. Только в кухне еще светло. Но вот в окне появляется чья-то огромная тень, осматривается по сторонам и задергивает занавески. Я откидываюсь на спину, чтобы меня не заметили. И лежу до тех пор, пока кухня не погружается в темноту.

А потом достаю из кармана сахар, что дала мне тетка Мари, и несу его лошади…

1931

Перевод В. Середы.

ТОМИМЫЕ ЖАЖДОЙ ПОДРОСТКИ

Нас, учеников, в мастерской трое: Лайош, Жига и я. День-деньской пыхтит пузатый движок; в токарных станках, покрывая наши инструменты золотой пылью, беспрерывно крутятся бронзовые заготовки. На обеденный перерыв отпущено полчаса: ни поесть толком, ни отдохнуть. В воздухе стоит запах машинного масла, в масле у нас и руки, им перепачкан наш хлеб. Нас, учеников, трое — три загнанные клячи. Всю неделю мы нигде не бываем: в ремесленной школе, откуда можно сбежать в бесплатный бассейн, летом занятий нет. И мы с семи утра до десяти вечера обтачиваем бронзу.

Но как-то в субботу нас вдруг осеняет: почему бы нам не двинуть в поход куда-нибудь в горы? Возьмем с собой Флоки, нашего пса, — искупаем его в ручье. А еще возьмем зеленый флажок, как у бойскаутов, а также еды и питья.