Новгородские былины

Факт значительной этнической чересполосицы в районе Ильмень-озера накануне прихода славян признается многими исследователями. Неизвестно, какими были отношения между обитавшими тут прибалтийскими финнами, как и в чью пользу менялось соотношение сил. Быть может, именно чудь, если прислушиваться к преданиям эстов и саамов, начинала брать верх над другими этническими группировками как раз тогда, когда сюда явились славяне. И славянам пришлось иметь дело прежде всего с чудью, чтобы закрепиться в этом районе. При этом славяне, возможно, привлекли на свою сторону пострадавших от чуди других прибалтийских финнов, что привело к разгрому чуди и смешению ее остатков с победителями. Слишком быстрым оказалось освоение этих мест славянами для того, чтобы исключать и военный характер их действий.

Наиболее ранней датой появления здесь славян называют обычно V в. н. э., наиболее поздней — VIII в. Нам представляется, что истина лежит где-то посередине. Время появления славян определяется датировкой их археологических памятников, а в этом отношении среди археологов единодушия нет[16]. Присутствие славян в этом районе раньше VIII—IX вв. очень часто никак не обнаруживается археологами. На месте Новгорода также не найдено славянских древностей раньше IX в., так что остается верить лишь летописям, которые помещают тут новгородских словен приблизительно на век-два раньше. Кстати, почему — Новгород? А где был старый город? — эти вопросы интересовали многих ученых, пытавшихся опознать «старый город» на месте того же Новгорода, в Словенском конце, или на Рюриковом Городище, уже за пределами города, а также в Старой Руссе, к югу от Ильмень-озера, даже в Старой Ладоге и в других местах.

Еще больше неясного в вопросе о том, откуда пришли кривичи на Псковщину и словене на Новгородчину. Традиционная, господствующая точка зрения видит движение славян с юга, из бассейна Днепра, и археологическая карта славянских памятников как будто бы подтверждает это мнение. В последнее время некоторые ученые вновь заговорили — и притом в утвердительной форме — о движении этих славян с территории со временной Польши через приморские земли балтов (литовцев и латышей). Эту «ляхитскую» (от слова «лях») гипотезу происхождения кривичей и новгородских словен археологическими аргументами сегодня доказать невозможно. Другие же доказательства довольно зыбки, а то и сомнительны. Нельзя согласиться с утверждениями, будто славяне продвигались прямо по оси расселения балтов, поперек рек, служивших основными путями миграций.

В этом вопросе своего слова еще не сказала лингвистика. До сих пор нет глубокого анализа псковских и новгородских говоров[17], а без него любые остроумные соображения теряют свой вес.

Вопрос о происхождении кривичей и новгородских словен важен и для фольклористики. Больше того, она сама могла бы внести свой посильный вклад в раскрытие его тайны, если бы сумела надлежащим образом обследовать фольклорную традицию Псковщины и Новгородчины. Однако фольклористика не располагает сколько-нибудь значительными фольклорными коллекциями, собранными на этой территории.

Прибалтийские финны несомненно сыграли важную роль в сложении русского населения Новгородской метрополии. Многие из них постепенно ассимилировались, участвуя в повседневной жизни складывавшегося нового общественного организма. Псковичи и новгородцы усваивали элементы рыболовного и охотничьего промыслов прибалтийских финнов, типы орнамента и виды растительных красок, местную географию, лексику, некоторые верования, обереги, обряды и даже фольклорные тексты.

Ижора, весь и корела приняли от Новгорода христианство, а религиозная общность в средневековье была значительно важнее этнической принадлежности. Они постоянно принимали активное участие во внутренних и внешних делах Новгорода. И, видимо, с их деятельной помощью Новгород овладел Старой Ладогой, после чего для новгородцев открылся путь в Обонежье, район Онежского озера, и далее на север, на Кольский полуостров, и на восток, вплоть до Урала.

II

Новгород быстро стал одним из самых ранних и очень важных центров Киевской Руси, и его материальная культура хорошо известна. И нем процветали почти все тогдашние ремесла. Творения его мастеров и ремесленников, запечатленные в дереве, камне, металле, кости, глине и других материалах, оказались не только практически необходимыми для тех, кто ими пользовался в Новгородской метрополии и широко за ее пределами, но и не перестают восхищать нас, дальних потомков, своим исключительно высоким искусством[18].