Новгородские былины

При отборе материала составители руководствовались теми принципами эволюционного подхода, какие были ими уже применены в предыдущем сборнике этой серии «Добрыня Никитич и Алеша Попович» (М., 1974; об этих принципах см. с. 359—360). Они стремились по возможности шире показать былины по времени сложения их версий или вариантов и по месту их записи. Соответствующее внимание уделено взаимодействиям публикуемых текстов с другими эпическими произведениями, с народной прозой, включая обнаруженные параллели у других народов.

Как и при издании сборника «Добрыня Никитич и Алеша Попович», составители несколько упростили орфографию текстов, приблизив ее к современной, и унифицировали их фонетическое звучание во всех случаях, где это было допустимо. Составители сохранили ударение, если оно было отмечено собирателями. Заглавия текстов без скобок принадлежат источникам, в квадратных скобках — составителям.

В библиографии вариантов при указании номера или страниц источника условными сокращениями отмечаются следующие особенности текстов: конт. — контаминация комментируемого былинного сюжета с каким-то иным сюжетом; проза — различные виды прозаических рассказов (пересказ былины, осказоченная былина, воспоминание о сюжете былины); отр. — отрывок текста; книжн. — частичное или полное усвоение исполнителем текста из какой-нибудь книги (вторичная фольклоризация текста).

Раздел былин о Василии Буслаевиче, кроме комментариев к № 6 и 11, подготовлен В. Г. Смолицким. Упомянутые комментарии, разделы былин о Садке и Хотене Блудовиче подготовлены Ю. И. Смирновым. Раздел былин о скоморохах подготовлен Э. В. Померанцевой.

Составители выражают глубокую признательность Б. И. Рабиновичу (Москва) за редактирование музыкальных текстов сборника. Они искренне благодарят за помощь в овладении рядом неславянских текстов в связи с былиной «Садко» своих коллег Р. Я. Вийдалеппа, А. Ф. Белоусова и сотрудников Литературного музея имени Ф. Р. Крейцвальда (Тарту), Э. С. Киуру и Н. Ф. Онегину (Петрозаводск), Б. П. Кербелите (Вильнюс), Л. Г. Барага (Уфа), К. Я. Арайса (Рига) и за помощь в переводах неславянских текстов — Р. А. Агееву (Москва).

В. В. КОРГУЗАЛОВ. НАПЕВЫ БЫЛИН НОВГОРОДСКОГО ЦИКЛА

Напевы былин новгородского цикла не составляют обособленной группы в творчестве русских сказителей и сказительских ансамблей. Они не возникали одновременно с сюжетами, не закреплены за ними, а являются разовыми, музыкально-диалектными формами эпического сказывания «вообще», сказывания в определенной, уставной интонационной манере.

Традиция напевного сказывания входит корнями в далекое прошлое истории человечества, носит международный характер. У многих народов сказительство связано с инструментальным сопровождением.

Русские былины содержат яркие свидетельства утраченного где-то в XVII—XVIII вв. аккомпанемента гусельного, гудошного, лирного (лира — «рыле́»), следы которого хранят не только сами сюжеты, но и поэтические конструкции (тирадные смысловые строфы, обычно отделяемые отыгрышами у украинских кобзарей, южнославянских юнаков-гуслистов, среднеазиатских акынов, манасчи и т. д.). Эти следы нетрудно обнаружить также в интонационных оборотах, сохраняющих память о строе инструментов; в особой метроритмике, порожденной видовыми особенностями аккомпанемента (щипковая, ритмическая игра или — кантиленная, долгозвучная)[37].

В музыкально-языковом отношении существует определенная связь между формами эпического и ритуального напевного сказывания (искусство при́чити, интонированных приговорных и заговорных «волхвований»).

В настоящем издании по счастливой случайности могут быть представлены основные русские напевные стили былинного эпоса. Поэтому нотные приложения скомпонованы по принципу выявления сказительских школ и музыкально-диалектных регионов.

* * *

Наиболее древним и стилистически-компактным представляется искусство прионежских сказителей, не знавшее ансамблевых форм, и сходная с прионежской часть пинежской традиции, отличающаяся от остальных школ «архангельского» Севера России.

Для Прионежья характерно многообразие индивидуальных форм напевного сказывания, династический принцип наследования сказительского мастерства.

Если вспомнить волнующие строки П. Н. Рыбникова об исполнении Леонтием Богдановым «Садко» у костра, на Шуй-Наволоке, и его же нарекания в адрес «испорченного стиха» в былинах этого сказителя, мы становимся свидетелями длящегося до настоящего времени непонимания механизма живой импровизации стиховой и строфной, когда от сказителя заранее ожидается некий выдержанный «эпический размер».

Сохранившиеся записи напевов двух былин Леонтия Богданова («Садко» и «Хотен»), сделанные по просьбе П. Н. Рыбникова в 1862 г. и опубликованные в наше время И. М. Колесницкой с реконструкцией дальнейшей растекстовки, приводятся здесь в несколько измененной редакции (№ 1 и № 2)[38]. Стилю напевной декларации Л. Богданова (д. Кижи) близки по манере напевы семьи Суриковых (д. Конда).