Новгородские былины

Только у Л. Богданова звучат афористичные слова князя: «Кто от беды откупается, а Владимир сам на беду накупается!» (ст. 190—191). Злая ирония при описании поступков князя Владимира выражалась многими севернорусскими сказителями, причем нередко в таких случаях, как в былине о Хотене у Л. Богданова, когда этого вовсе не требовали традиционные былинные каноны. Антикняжеские настроения в былинах зачастую невозможно объяснить как остаточные элементы древних версий: для этого они слишком свежие. Для севернорусских крестьян князь Владимир, очевидно, был не только символом власти минувших времен, но и образом, очень удобным для того, чтобы высказать свое отношение к современным им властителям.

66. Хотей Блудович. Печатается по тексту сб.: Рыбников, II, № 105. Записано П. Н. Рыбниковым в 1862 г. от карела Василия Лазарева, крестьянина д. Кяменица Повенецкого у. Олонецкой губ.

Из обонежских вариантов этот текст, пожалуй, наиболее близок к кенозерскому (№ 57), мошенскому (№ 63) и — сценой боя с братьями — онежскому (№ 58) вариантам. Здесь впервые устами Часовой вдовы прямо говорится о социальном неравенстве в положении обеих семей (ст. 25—28). С этим связана и угроза Хотея выдать Чайну замуж за своего последнего холопа (ст. 75—77), и решение Часовой вдовы начать настоящую войну с Хотеем (ст. 107—112). В отличие от заонежских вариантов, но подобно текстам из бассейна р. Онеги, выезд сыновей в чистое поле и выступление силы, предоставленной князем, здесь совмещены во времени.

Бой Хотея описан по канонам, более свойственным былинам о татарских нашествиях, причем формула, изображающая расправу с братьями (ст. 124—126), встречается как в песнях о нашествиях, так и — особенно часто — в былине «Казарин». Она несомненно перенесена в былину о Хотее.

Тут сделан решительный шаг в дальнейшей «киевизации» былины: Часовая вдова названа родной сестрой князя Владимира (ст. 131—132). Роль князя, впрочем, пассивна, он только следует советам «богатой бабищи упрямой». Часовая вдова решительно подчиняет всех, кроме Хотея. И лишь Хотею она вынуждена покориться из страха за будущее своей дочери.

67. [Котёнко Блудович]. Печатается по тексту сб.: Соколов — Чичеров, № 46. Записано С. П. Бородиным, Э. Г. Бородиной, Ю. А. Самариным и Ю. М. Соколовым в 1926 г. от Максима Степановича Мякишева, 81 года, в д. Марнаволок на восточном берегу Онежского озера (Пудога).

Большая часть текста (по ст. 143) типична для обонежской традиции. Заключительную часть М. С. Мякишев, видимо, забыл, а собиратели не помогли ему ее вспомнить. Поэтому у певца наем княжеской силы Маринкой происходит раньше, чем в приведенных выше вариантах (№ 64, 65), и войско выступает в чистое поле одновременно с ее сыновьями. Слуга Котенка губит именно силу, в чем можно видеть эволюционный сдвиг. Братьев же он традиционно захватывает в плен, но только для того, чтобы с ними тотчас расправился сам Котенко. Это — неудачная концовка, ибо герой не добился того, чего желала его мать и он сам (см. ст. 83—86).

68. Котянка Блудович. Печатается по тексту архива: АКФ, разр. III, оп. I, колл. 35, № 142. Текст публикуется впервые. Записано К. В. Чистовым в 1956 г. от Авдотьи Тимофеевны Буровой, 71 года, в д. Гридино Кемского р-на Карельской АССР.

В тексте отражено довольно позднее изложение обонежской версии былины, поэтому его можно считать примером генетических связей богатого эпического репертуара д. Гридино с обонежской традицией.

Тут Чайна уже в самом начале (ст. 11) названа любимой племянницей князя, имя которого, впрочем, не упомянуто. Вторая половина текста скомкана, вероятно, из-за того, что забыта. Исполнительница, не сумев вспомнить традиционные эпизоды, нашла выход в том, чтобы создать новую ситуацию: князь отказывается дать сестре «пятьсот солдат» для боя с Котенком и советует согласиться на свадьбу.

69. Хотен Блудович. Печатается по тексту сб.: Григорьев, I, № 175 (211). Записано А. Д. Григорьевым в 1900 г. от Алексея Егоровича Сидорова, 48 лет, в д. Ве́ркола на средней Пинеге. По словам певца, он выучил старину от дяди лет 30 назад. Конец старины он обычно не пел, а рассказывал и пропел лишь по настоянию собирателя, отчего, как отметил А. Д. Григорьев, заметна «нескладность некоторых конечных стихов».

По ряду признаков — например, родство Офимьи с князем Владимиром (ст. 122), роль слуги и другие эпизоды — текст представляет собой переработку обонежской версии. Он, видимо, был давно занесен на Пинегу, где приобрел характер богатырской былины.

Эпизод, в котором Хотенко бросает в Чайну нож (ст. 79 и след.), сложился под влиянием соответствующей сцены в былине «Илья Муромец и Идолище». Упоминание в вызове Хотенки поля Кули́кова, займища Трепе́това, побоища Мамаева (ст. 93—95) заимствовано из былин о татарских нашествиях.