«Похоронные реформы» первой половины XVIII века включали в себя серию запретов хоронить покойников при церквах и монастырях. Несмотря на указы Петра I 1723 года и Елизаветы 1748 года, захоронения в городской черте сохранялись до 1771 года, когда в Москве разразилась эпидемия чумы. Это обстоятельство заставило Синод и Сенат внимательнее отнестись к этому вопросу, и захоронения были окончательно выведены из городской черты (см.: Канализация г. Москвы, очистка, водостоки, бани и кладбища: Краткая история и современное состояние с описанием экспонатов 5-го отдела Музея / Ред. П. В. Сытин. М.: Московское коммунальное хозяйство, 1925. С. 69). Отметим, что аналогичные процессы в Европе происходят незадолго до этого — только в XVI-XVII веках (благодарю С. Мохова за это наблюдение).
265
Подробнее об этом см. во Введении.
266
Запись в дневнике С. А. Пионтковского 9 февраля 1929 года, см.:
267
ЦГАМО. Ф. 4557. Оп. 1. Д. 50. Л. 1.
268
Там же. Л. 1-1 об.; Там же. Оп. 8. Д. 632. Л. 2 об.
269
ЦГАМО. Ф. 4557. Оп. 8. Д. 633. Л. 83 об.
270
Название отдела и его место в структуре Московского коммунального хозяйства несколько раз менялось. Чтобы не перегружать текст различными названиями одного и того же административного органа, во всех случаях далее я буду называть его Похоронным отделом.
271
Идея открыть новые кладбища появляется только в 1923 году, когда похоронный кризис в целом уже преодолен, см.: Там же. Л. 52, 64, 75.
272
Там же. Оп. 1. Д. 50. Л. 3-3 об.; Там же. Оп. 8. Д. 633. Л. 29 об.
273
«Был у Серпуховской заставы и решил пройти на кладбище Данилова монастыря, и что же? Когда боком пролез в главные ворота, то перед моим носом, как из земли, выросли два-три охранника. Двое из них в форме городовых. Один в штатской форме, и все они гепеушники. И на площади передо мной, прежде благоустроенной, с цветочными клумбами, теперь заваленной камнями и навозом, копошилось около шестисот, или более, оборванных, до невозможности грязных детей в возрасте от десяти до шестнадцати лет. Все это гоготало, кричало, неистовствовало и просило хлеба» (запись в дневнике Е. Н. Николаева 8 мая 1931 года, см.: «Исчез человек и нет его, куда девали — никто не знает»: из конфискованного дневника Е. Н. Николаева / Публикация В. Гончарова// Источник. 1993. № 4. С. 52).
274
«Между прочим: хоронили его в „бывшем" Андрониевском монастыре, а теперь правильнее сказать „на тюремном дворе". В монастыре церковных служб нет, „братия" разогнана, и здания церковные переполнены арестованными и военнопленными. Больших хлопот стоило похоронить его именно там. И могилу даже рыли „наместники" монахов — пленные английские солдаты (а может быть и офицеры: уж очень на вид щеголеваты и красивы)» (запись в дневнике Н. И. Окунева 4 (17) февраля 1920 года, см.:
275
ЦГАМО. Ф. 4557. Оп. 1. Д. 50. Л. 3; Там же. Д. 54. Л. 4, 11; Там же. Оп. 8. Д. 632. Л. 2 об.; Там же. Д. 633. Л. 4.
276
«...Сегодня опять зашел в Покровский монастырь и нашел там, за монастырской оградой, новое учреждение, не совсем „приличествующее" святой обители и кладбищу: театр, о чем у монастырских врат гласит широковещательная афиша. Конечно, не монахи додумались до этого, а их постояльцы — военные люди» (запись в дневнике Н. П. Окунева 29 октября (9 ноября) 1919 года, см.:
277
ЦГАМО. Ф. 4557. Оп. 8. Д. 624. Л. 48.
278
Запись в дневнике А. В. Орешникова 18 июля (5 июля) 1925 года,
см.:
279
ЦГАМО. Ф. 4557. On. 1. Д. 50. Л. 3.
280
ЦГАМО. Ф. 4557. Оп. 8. Д. 625; Там же. Д. 632. Л. 2 об.
281
282
ЦГАМО. Ф. 4557. Оп. 1. Д. 50. Л. 16. Очевидно, это происходило не только в Москве. См., например: Записи в дневнике А. В. Жиркевича 1 июля 1921 года и 7 августа 1922 года
283
Запись в дневнике 3. Н. Гиппиус 8 сентября 1919 года, см.:
284
Запись в дневнике Н. П. Окунева 6(19) апреля 1920 года, см.:
285
Запись в дневнике А. В. Жиркевича 13 октября 1920 года, см.: