Новые Дебри

В тот вечер Агнес прикрыла дверь своей комнаты и повернула ручку осторожно, чтобы приглушить щелчок. Дверь, как барьер, притупила боль в голосах взрослых. Она блуждала по комнате, трогала принадлежащие ей вещи, пытаясь расслышать, хотят ли они что-нибудь сказать ей. Побарабанила пальцами по оконному стеклу, подождала ответа. Сунула голову в наволочку, натянула ткань на лице, подышала сквозь переплетение хлопковых ниток. Полежала прямо так на кровати – головой на подушке, внутри наволочки. Так она и уснула. И проснулась, когда мать вытаскивала вещи из ее комода.

– Что ты делаешь? – невнятно спросила она из наволочки.

– О, как хорошо, что ты жива. – Мать ответила рассеянно, набивая рюкзак теплыми вещами Агнес. Ее голос звучал рыхло, истерто. Глаза были красными. Она не спала. На ней была гигантская футболка, которой Агнес никогда раньше не видела, и толстые длинные носки, которые она натянула до колен. Волосы Беа собрала в низкий хвост сбоку. И была похожа на несчастного взрослого, одетого ребенком, который когда-то был счастлив.

– Милая, можешь выбрать две вещи, которые тебе особенно дороги? Которые ты согласилась бы носить с собой повсюду долго-долго?

– Зачем?

– Потому что мы уезжаем. И других своих вещей ты некоторое время не увидишь.

Агнес серьезно кивнула.

– Баба ушла?

– Баба ушла. Принеси эти две вещи в мою комнату, ладно? – Мать порывисто поцеловала ее в макушку.

Агнес выбрала плюшевого единорога и кулон-бабочку. И потеряла кулон в первые же пару месяцев жизни в Дебрях.

– Ой, а мы его обыскались! Как вы его нашли? – воскликнула мать, когда кто-то из Смотрителей сообщил им о находке.

– Мы все находим, – ответил Смотритель. Вид его каменного лица стер улыбку матери. Кулон он им не отдал. Сказал, что положит его на хранение в камеру вещественных доказательств.

– Доказательств чего? – спросила мать.

– Того, что вы нарушили правила.

Таким был один из первых запомнившихся Агнес разговоров с другими Смотрителями, не со Смотрителем Бобом, который принял их в день приезда.

Она задумалась о том, что мать теперь живет в Городе, как и хотела баба, хоть баба умерла. Этого она не понимала. Агнес тоже любила бабу. «Но я-то жива».

Из-под воды Агнес услышала какую-то возню на берегу, встревожилась и высунула голову.

Голые Патти и Селеста, ступая так, что коленки вывернулись внутрь, входили в воду.

– Ну ты и жулик, – нараспев произнесла Селеста. – Значит, вот как ты отлыниваешь от работы.

Сердцу Агнес стало горячо от стыда.

– Раньше я ни разу не отлынивала, – сказала она, погрузилась в воду до носа и скорбно взглянула в сторону лагеря.

– Да? – Селеста нахмурилась. – А я думала, ты крутышка. Тогда отлынивай почаще, – посоветовала она.

– Фу, пришлось стругать деревяшки, – сказала Патти. – Теперь я вся в занозах. – Она пошевелила распухшими красными пальцами. Занозы были глубокими, ей наверняка понадобится помощь доктора Гарольда.

– Зато тебе не пришлось трогать трупы, как мне. – Селеста с отвращением скривилась.

– Но ты же любишь трупы, – возразила Агнес, и Селеста закатила глаза.

Улегшись в воде на спину, девочки смотрели на несколько облаков в виде пуль, несущихся по небу. Но ветер дул лишь там, в вышине, а вокруг них ничто не шевелилось.

– А здесь ничего так, – заметила Селеста чуть задумчиво.

– Первое место, которое я помню, – отозвалась Агнес.

– Первое, куда вы пришли?

– Одно из первых. Да. Тут рядом Пост, через который мы въехали.

– А мы еще не бывали на Постах, – пожаловалась Патти.

– Да там ничего особенного.

– Но там же вкусняшки!

– Не везде. И самое вкусное из автоматов уже съедено. Зато есть вода. Вот это самое лучшее.

– И симпатичные Смотрители? – спросила Патти.

– Смотрители старые, – ответила Агнес. Вместе с Селестой они посмеялись над Патти.

– Не такие уж и старые, – тихонько возразила Патти.

– Смотрители не стоят того, чтобы тратить на них время, – сказала Селеста.

– Почему ты так говоришь? – спросила Агнес.

– Ну, сразу же видно – так, Агнес?

Агнес удивилась тому, как быстро Селеста сделала выводы.

– Ага, наверное.

– Наве-ерное, – ни с того ни с сего передразнила Патти.

Они все так же покачивались на воде. Агнес прислушивалась к шороху птичьих крыльев и плеску от редких шлепков ладонями.

Ей казалось, что она вот-вот задремлет, но она не знала, можно ли уснуть в воде. А когда Близнецы завизжали, она задвигалась медленно, словно плавала в древесном соке. Взмахнула руками, встала и огляделась. Никакой опасности не увидела. Близнецы сидели по шейку в воде. Потом она заметила, что они хоть и визжат, но при этом улыбаются. Протерла глаза и снова огляделась.

Джейк стоял на берегу, растерянно опустив руки, приоткрыв рот, и что-то пытался сказать, но его было не слышно из-за визга девчонок, в голосах которых Агнес теперь отчетливо различила удовольствие.

– Джейк! Мы же голые! – верещала Селеста.

Девочки перевели взгляды на Агнес.

– В воду, Агнес! – завопила Патти, изо всех сил зажмурившись.

– Почему? – спросила Агнес.

Патти заорала громче прежнего:

– Потому что ты голая!

– И что?