Новые Дебри

Она туго натянула челку и принялась резать понемножку, короткими движениями. Джейк скосил глаза в сторону, сжал губы, так что получилось нечто среднее между улыбкой и хмурой гримасой, будто он на чем-то сосредоточился. Обрезки волос она подбирала и запихивала в карман. Чтобы поводить ими по своему лицу потом, когда они высохнут.

Ей хотелось, чтобы эта стрижка не заканчивалась никогда. А когда она все же закончилась, у Агнес вырвалось: «О, нет!» – потому что она поняла: теперь он уберет руку и этот момент больше никогда не повторится.

– Что?

Агнес постаралась скрыть разочарование.

– Плохо у меня вышло. У тебя стремный вид.

– Насколько стремный?

– Я же не знала, что твои волосы встанут дыбом, как только я обрежу их покороче.

И теперь казалось, будто у него на голове вырос кустик мха.

Он ощупал торчащие остатки челки, и Агнес сразу стало холодно – тому месту на бедре, где только что лежала его ладонь. Она поежилась.

– А по-моему, все в порядке, – заявил он. И улыбнулся. – Спасибо. – Он поднялся и помог ей встать. Несколько отстриженных прядок слетели с его груди и поплыли по ветру.

– Загадай желание, – посоветовала Агнес.

– Это детские игрушки, – отказался он. – Давай ты.

Он собрался уходить.

Агнес выпалила:

– Не хочешь искупаться, чтобы смыть волосы?

– Не, и так сойдет.

– Ладно.

– Еще раз спасибо. – Он повернулся, чтобы уйти. Вздернул голову, чтобы откинуть со лба челку, которой у него больше не было, и припустил бегом.

– Больше так не делай, – шепнула Агнес ему вслед.

Вместо того чтобы зайти в лагерь, Агнес длинным путем двинулась к пещере. Ей не хотелось, чтобы в лагере ее заметили и загрузили делами. Сегодня она была не в настроении работать. И пыталась вспомнить, возникало ли у нее когда-нибудь раньше такое чувство. Что такого случилось сегодня, если ей вдруг захотелось побыть самой по себе, отдельно от всех? На грудь давила непривычная тяжесть, и, дойдя до пещеры, она упала на землю.

Она гадала, почему Джейк удрал после того момента, который показался ей большим, тяжелым, как десяток шкур вапити, наваленных на нее горой. Под тяжестью незнакомого чувства ей было трудно даже шевелить руками. «Неужели он ничего не ощущал? Возможно ли такое? Более чем, – подумала она. – А если он почти наверняка не чувствовал ничего?» Она пыталась вспомнить его довольный вздох, когда она брала его за руку у костра, или теплое покалывание, когда его ладонь лежала на ее бедре, но теперь воспринимала все это иначе и терялась в догадках, неужели до сих пор она ошибалась. Может, это были просто дружеские и братские жесты. А жар, который накатывал на нее, – ее собственное смущение, никак не связанное с тем, что происходило между ними. А его вздохи – вообще сигнал тревоги. Неловкости. И он, вместо того чтобы относиться к ней по-братски, наоборот, ненавидит ее. И она внушает ему отвращение.

Что-то коснулось ее ноги, она посмотрела вниз и увидела нахальную белку, отгрызающую с ее одежды какие-то присохшие крошки. А она даже не заметила, как белка подобралась к ней. Слишком увлеклась, гадая, о чем думал Джейк.

– Больше ни за что, – сказала она себе. Думать о нем становилось опасно. Из-за своих чувств она могла покалечиться или погибнуть.

– А если бы ты оказалась пумой? – сказала она белке. – Сейчас меня уже не было бы в живых.

Белка зацокала ей в ответ, соглашаясь, что она допустила ошибку. «Да, – подтвердила она, – об этом мальчишке лучше даже не думать».

– Спасибо, – сказала Агнес, – больше не буду. – Она отряхнулась обеими ладонями. – Сказано – сделано, – заключила она и вздохнула.

Агнес поднялась с того места, где сидела на корточках, отряхнула ноги и направилась в пещеру, в глубине которой ее мать прятала подушку и журнал, но те давно пропали.

Тяжесть в груди мало-помалу подступала к горлу. Она догадывалась, что во многом ее ощущения объясняются тем, что она очутилась в таком знакомом месте, которому больше не полагалось казаться знакомым. По крайней мере им. Не в этой жизни. А разве не в этом отчасти дело? Чтобы избавить их от чувства дома? Научить их чувствовать себя как дома где угодно? Или нигде? И это на самом деле одно и то же?

Повернувшись к тому месту, где она сидела, она заметила ржаво-красное пятнышко на земле. Огляделась, присела, чтобы коснуться его, и почувствовала, как что-то отделилось у нее внутри. Отступив, увидела на земле новую каплю. Провела изнутри по своей ноге, увидела на ладони такой же ржаво-красный мазок. Коснулась его языком. Железо, металл, зима. Кровь. Агнес села на корточки и подняла одежду, чтобы видеть землю между своими ногами. Стала смотреть, как медленно падают красные капельки. Кап. Кап. Словно отмеряя время. Она наблюдала, как край капель расплывается на земле, становится неровным. Капли начали выходить из нее тонкой влажной струйкой. Одна капля. Две. Три. И так до десяти. Потом прекратились.