Новые идеи в философии. Сборник номер 16

После того, как стали известны эти факты, обнаружилась одна важная новинка. Изменился взгляд на наиболее сложный факт душевной жизни. До сих пор можно было говорить: мы потому внимательны, что наши глаза направлены в известную сторону и мускулы, находящиеся в определенном положении, сильно напряжены. Теперь нам ясно, что понимание такого рода совершенно превратно истолковывает сущность вопроса и что с гораздо большим правом можно было бы сказать: мы направляем наши глаза на определенный пункт и при этом напрягаем мускулы, потому что мы хотим на него смотреть; активность выступает на первый план, акт восприятия и механизм представлений на второй. Явно обнаруживается монархическое устройство нашего сознания. «Я» восседает на троне и вершит акты правления. Оно зорко следит, воспринимает, констатирует то, что входит в его ведение, все это разрабатывает, призывая к совету своих опытных министров и опираясь на основоположения и нормы государственности, на унаследованные знания и взгляды, принимая также во внимание случайные потребности современности, определяет свое положение в различных случаях, осмотрительно обдумывает соответствующей выход в нужной форме проявления или надлежащие меры воздействия. И впечатления, доставляемые органами внешних чувств, и представления имеют полное основание осуждать господство этого монархического «я», считая его реакционером, жестоким и деспотом. Зато они вознаграждают себя, когда человек спит, нарушая порядок мыслей в его снах, и таким образом, в снах и обнаруживаются результаты анархии в сознании. Однако, в каждом «я» пребывает высокое самосознание, которое оно черпает в себе самом и проявляет в своей деятельности, и если и подчиняется анархии, то всегда вопреки своей воле. Наше «я» постоянно находится под влиянием той или иной точки зрения или же определенной задачи и ими же побуждается к деятельности. Можно также сказать, что работа «я» служит цели, заданной самой собой или другими. Мышление теоретика столь же мало нецелесообразно, как и мышление практика. Психологам приходится постоянно с этим считаться. Испытуемый получает какую-либо задачу, определенное наставление, инструкцию и, находясь под влияниями подобного рода, должен изучать себя при воздействии раздражителей. Испытуемый, например, должен сравнить два света или выполнить движение при знаке ударом или звуком, быстро ответить первым пришедшим в мысль словом, какое бы оно ни было, вслед за произнесенным словом исследователя, далее постараться понять данную фразу, вывести заключение и тому подобное. Если испытуемый берется охотно за выполнение опыта и усваивает все необходимое, то подобные задачи оказывают на него чрезвычайно яркое положительное влияние. Это влияние имеет особое имя в психологии, именно, его называют детерминирующей тенденцией. «Я» заключает в себе известным образом безграничное множество возможностей реагировать. Если одно из них получает особенное значение, сравнительно с другими, то здесь, очевидно, имеет место детерминирующая тенденция, известный выбор.

Самостоятельное значение задач и определяемая ими роль детерминирующей тенденции были совершенно скрыты от ассоциационной психологии. Задачи, подобные указанным, не могут быть предложены для репродукции обычным порядком, К задачам приходится подготовляться, испытуемый с этой целью должен особенно настроиться, так как каждая задача своеобразно направляет психическую работу индивидуальности. Вопросы ставятся не ощущениям, чувствам или представлениям, но некоторому субъекту, духовная сущность которого не имеет всегда определенного содержания, напротив, для целей опыта он должен проявить специфическую эластичность при усвоении и выполнении инструкции. Так как подобного рода руководящая и определяющая точки зрения играют роль при любом процессе мышления и, далее, так как абстракции и комбинации, суждение и заключение, сравнение и различение, нахождение и установка отношений тоже носят характер детерминирующей тенденции, то психология детерминирующей тенденции сделалась существенной частью современной психологии мышления, Но и последняя уже сейчас значительно отошла из той плоскости вопросов, на которой первоначально возникла. Никакие психологические эксперименты немыслимы без некоторых заданий и, следовательно, они должны иметь, по крайней мере, такое же значение, как и другие условия при постановке опытов, как аппараты и применяемые с их помощью раздражители. Постоянная вариация вопросов поэтому является необходимым экспериментальным методом, точно так же, как и изменение внешних обстоятельств опыта.