Новые правила

– Ты злишься? – спросила она вместо ответа. Непривычно и неудобно было думать о чьих-то чувствах, кроме собственных. Раньше ее волновали разве что дедушкины, а потом немного – Марфы. Она не признавалась себе, что ей нравятся перепалки с Артемом, но никогда не задумывалась, каково от них приходится ему самому.

Что-то менялось: она чувствовала, что ей стыдно и перед Артемом, и перед Ганом – не за то, что украла камень, а за то, что не сказала о нем.

Подумав, Ган покачал головой:

– Не думаю. Мне жаль, что ты не рассказала, – это да. В конце концов, я пошел за тобой…

– Я не просила тебя идти за мной, – сказала Кая гораздо более едко, чем собиралась. – А если бы ты меня спросил, тебе бы и не пришлось, – она осеклась, испугавшись, что он разозлится или – хуже того – обидится, но Ган вдруг улыбнулся, как будто она его рассмешила.

– Кай, Кай, Кай, – он покачал головой. Кая вдруг подумала, что он часто называл ее по имени, как будто ему было приятно произносить его. – Сейчас отличный момент для того, чтобы выдать что-то вроде «Ладно, только скажи, и я уйду», но ты такая упрямая, что, боюсь, и вправду ляпнешь… А я уйти не смогу.

Его искренность обезоруживала – снова, и Кая не знала, что на это ответить.

– Я знал про камень, – произнес он, понизив голос до шепота – видимо, одновременно с ней подумал о том, что Артем, отделенный от них лишь тонкой брезентовой стенкой, мог слышать разговор.

– Знал?

– Ну да. Пока ты была без сознания в лазарете… Камень выпал на пол из кармана куртки. Я положил его обратно. Потом ты рассказывала про город Тени, ну и… догадаться было несложно.

– И что же, – голос предательски дрогнул, и Кая сердито прикусила губу, – ждал удобного случая, чтобы укорить меня?..

– Да брось. Ждал удобного случая, чтобы укорить? – Он улыбнулся ей – мягко, и она, не выдержав, улыбнулась в ответ. – Кай, я еще тогда понял, что ты способна на безрассудные поступки – забавно, так сразу по тебе и не скажешь. Это неважно. Я все равно здесь. И все равно хочу, чтобы потом ты поехала со мной.

Он стоял очень близко, и Кая уткнулась лицом ему в грудь, устало и благодарно, уступая желанию больше ничего не объяснять, не оправдываться и не провоцировать – только молчать и греться об его тепло. Ган обнял ее, прижал к себе, кутая в полы куртки, и несколько минут они стояли так у окончательно погасшего костра. Но, даже прижимаясь к нему, Кая зорко вглядывалась в темноту за его плечом – и, подняв глаза, увидела, что и он делает то же самое.

Каждый из них поспал всего пару часов – Кае хотелось скорее добраться до Северного города, чтобы не задерживаться на пустошах. И Ган, и Артем разделяли это желание.

– Бр-р, ну и мерзкое же утро, – пробормотал, выбравшись из палатки, Ган, который спал последним.

Рассвет над пустошами оказался тусклым и серым, все небо заволокло густыми тучами, через которые не мог пробиться ни один лучик солнца, будто чьи-то гигантские руки задернули грязные занавески. Последние пару часов Кая с Артемом пытались поддерживать огонь, кидая в костер подсохший мох, собранные палочки и куски жухлой травы, но все это либо еле тлело, либо, быстро загоревшись, мигом прогорало, не давая тепла. В конце концов, они плюнули на эту затею. Кая мысленно позавидовала Гану, лежавшему в палатке, – даже если и там было зябко, во сне его наверняка это не беспокоило. В тусклом свете Кая зарисовала пустошь огрызком черного карандаша – этот цвет подходил как нельзя лучше. Жухлая трава была влажной. Тусклое солнце не в силах было высушить ее, и кое-где виднелись лужицы, похожие на разбросанные по земле осколки битого зеркала. Над землей плыл легкий перистый туман, и весь мир казался серым, неуютным и размытым – как будто на рисунок, сделанный светлыми красками, пролили воду, в которой долго болтали кистью, пока все существовавшие цвета не слились в один, грязный и мутный.

Артем пытался было читать, но вскоре убрал книгу.

– Влажно, – сказал он, поймав ее взгляд. – Боюсь, отсыреет.

Они позавтракали сухарями и кусочками сушеных яблок, взятыми из Агано, а запили завтрак холодной водой – настроения это никому не улучшило.

Идти пришлось навстречу туману, и Кая с трудом пыталась избавиться от ощущения, что он вот-вот накроет их, как мягкое, плотное одеяло.

Туман поглощал время. Казалось, здесь времени и вовсе не было – как и пространства. Было непривычно чувствовать себя, с одной стороны, настолько незащищенной на равнине, а с другой – надежно спрятанной от посторонних глаз… Если, конечно, эти посторонние не умели ориентироваться в тумане лучше, чем она сама. Кая зябко повела плечами. Вдруг она почувствовала прикосновение – рука Артема скользнула к ее руке.

– Ты в порядке? – спросил он. Его голос звучал непривычно тихо, как будто туман, подобно тяжелой ткани, забивал легкие и приглушал звуки. – Выглядишь не очень.