Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни

“Шутить изволите, милостивая государыня?” – вертелось у меня на языке.

Во время посещения Гритье в закрытом отделении мое внимание привлекла женщина, которую я принял за старую клоунессу. Присмотревшись, я заметил, что эта обитательница богадельни накладывает на лицо праздничный грим. Перед ней на столе были разбросаны принадлежности для макияжа. Полюбовавшись своим отражением в зеркальце, она решила, что вполне можно наложить еще один слой губной помады. Чуть позже я видел, как она дрожащей рукой пыталась покрасить ногти, собственно, даже все пальцы целиком. За этим занятием ее застала подошедшая медсестра.

– Госпожа де Бер, откуда у вас косметичка? – испуганно спросила она.

Госпожа Де Бер не поняла вопроса, но сильно рассердилась на сестру, отобравшую у нее забаву. Из ее ярко накрашенного рта полилась на удивление выразительная струя бранных слов. Сестра ушла искать помощь, чтобы разгримировать госпожу Де Бер. Но даже две медсестры не смогли стереть весь макияж, потому что жертва упиралась и не давалась им в руки. В конце концов, они все-таки увели ее в ее палату.

Гритье с интересом наблюдала эту сцену и несколько раз одобрительно улыбнулась жертве. Позже, проходя по коридору, я слышал рыдания госпожи Де Бер.

ЧЕТВЕРГ 3 сентября

Две дамы, соседки по этажу, пригласили меня на танцы с роляторами в клуб “Треугольник”. Они прочли объявление в рекламном листке и подумали, что хорошо бы захватить туда с собой кавалера. Меня прошиб холодный пот. Ни одна отговорка не пришла в голову. Не мог же я сказать, что на следующей неделе во вторник у меня будет приступ мигрени. Единственное, что оставалось, – тянуть время.

– Да, кажется, очень интересно, – промямлил я, – и когда это будет?

Узнав точное время и место, я сказал, что должен свериться с расписанием своих дел. Теперь до завтра нужно придумывать отговорку. Ведь я опасаюсь, что и в следующий раз получу приглашение. И зачем я сказал, что это кажется мне интересным. Это кажется мне у-жас-ным. Терпеть не могу танцы и терпеть не могу роляторы. Честно говоря, “танцы с роляторами” для меня звучит страшнее, чем, к примеру, “пытка водой”.

Мы используем последние солнечные дни для прогулок на скутмобилях, Герт, Эверт и я. После парада парусников на Эй мы уже два раза уламывали Эверта выезжать с нами на арендованном скутмобиле. Он каждый раз упрямится, но в дороге держится молодцом. Мы стараемся по возможности избегать оживленных улиц, прежде всего из-за мотоциклистов.

Твиске, большой природный парк под Амстердамом, очень красив. В будни там спокойно. Наш маленький караван почти бесшумно скользит по великолепным асфальтированным велосипедным дорожкам (въезд на мотоциклах запрещен), любуясь чудесным и даже немного пустынным пейзажем. Единственная опасность – столкновение с неосторожным кроликом, их там тьма тьмущая. Мы пробовали сосчитать, насчитали сотню и сдались. Прогулка длится часа полтора, включая получасовую остановку на террасе кафе с видом на реку и вкусным кофе. По возвращении домой вознаграждаем себя рюмкой коньяка. Счастливые дни.

ПЯТНИЦА 4 сентября

Фотография мертвого сирийского мальчика, выброшенного морем на турецкий пляж, потрясла меня и многих других. Свирепый внешний мир с неведомой силой ворвался в наш гнилой мирок. Некоторые расплакались, глядя на одинокого человечка. Казалось, он мирно заснул на безлюдном берегу. Утонувшая невинность.

К вечеру мы уже позабыли о несчастных беженцах и последними словами поносили нашу разболтанную сборную по футболу, проигравшую матч Исландии. Но во сне я снова увидел этого мертвого малыша. Эти ботиночки. Личико в песке.

Завтра мне исполняется восемьдесят шесть лет, и по этому поводу я собираю весь клуб СНОНЕМ и везу в недавно открытый поблизости ресторан, специализирующийся на оладьях. Думаю, большинству это доставит удовольствие. К оладьям можно будет заказать вино и пиво, я навел справки.

За кофе дамы, танцующие с роляторами, взяли меня в оборот: так я иду с ними?

– Мне, правда, очень жаль, но я вынужден отказаться: докторша запретила. Я посоветовался с ней, и она сняла с себя ответственность за мои колени. Обе лабиальные связки почти совсем стерлись.

“Лабиальные связки” произвели на них глубокое впечатление. А вдруг во время танцев мои колени треснут? И я упаду замертво? Мои отвергнутые дамы не решились взять ответственность на себя.

СУББОТА 5 сентября

– Вот, дорогой друг, небольшой знак внимания.

Эверт появился в девять утра с тортом и конвертиком, принес две тысячи евро.

– Последние две тысячи, Хенк, – сказал он. – Для тебя и остальных членов клуба. Делай с ними, что хочешь.

Правда, он попросил не тратить их сразу, ведь если он проживет дольше, чем думает, ему снова может понадобиться пара сотен из этих денег. Я хотел тут же отдать ему тысячу.

– Шутка. Я зажал еще кое-что для себя.

Эверт вместе со своим сыном Яном все уладил: деньги, гроб, похороны, место на кладбище. Его комната прибрана, весь хлам выброшен, к некоторым вещам прикреплена записка с именем будущего владельца.

– Могу спокойно дожидаться Костлявого Хейна. Никаких срочных дел.