Новый элемент

В тот день я так же, как и всегда не помнил, как дошёл до работы. Не помнил, как вошёл внутрь и как оправдывался охранник перед толпой репортёров. Я просто шёл на негнущихся ногах и очень хотел верить, что, хотя бы в этот судьба будет на моей стороне. Ну, пожалуйста, прошу…

Вы слышали что-то о стадиях принятия горя? Так вот, в тот день я прошёл их все.

Сначала было отрицание. Я просил, молился, умолял, чтобы из сотни кабинетов нашего предприятия, из нескольких десятков лабораторий незваные гости выбрали чьи-то ещё. Возможно, это было эгоистично и некрасиво, но тогда мне просто хотелось верить, что моя обшарпанная дверь всё ещё была закрыта на ключ.

Как только я вбежал в комнату и бросил взгляд на шкаф, наступил гнев. Он был взломан и, разумеется, пуст. Все документы были разбросаны по полу и залиты какой-то краской, модельки различных изобретений разломаны, а личные вещи как будто бы пытались сжечь. В ушах стоял непонятный шум. И только через несколько минут я смог понять, что шум – это мой собственный крик. Крик, наполненный непониманием и болью.

Потом я начал торговаться с невидимым собеседником. Я ползал на коленях, судорожно перебирая испорченные бумаги и ища среди них расчёты нового исследования. Дрожащими руками я пытался отодвинуть шкаф, чтобы заглянуть за него и, возможно, найти хотя бы одну деталь моего творения. Хотя бы одно подтверждение того, что я не сошёл с ума. Но, как вы понимаете, их не было.

Упав посреди комнаты и уставившись в потолок, я сощурил глаза от ужасного электронного света. Забавно: совсем недавно я видел над собой звёзды и ночное небо, а сейчас – лишь голый и холодный бетон. Безжизненный и равнодушный. Наступило время депрессии. А я потерял всякую веру в человечество.

Все последующие события смешались в один вязкий, невнятный и абсолютно отвратительный ком. Я невпопад отвечал на вопросы начальства и полиции, ставил подписи на каких-то бумажках с показаниями пострадавшего, выслушивал соболезнования и слова поддержки. А в голове стоял лишь образ лёгкого свечения атомного сгустка, оставленного мной без присмотра всего на один день. Один-единственный день, который, кажется, навсегда сломал мою жизнь. День, который неожиданно быстро подошёл к концу, но не забрал с собой мои страдания.

Бредя по опустевшим коридорам, я думал о том, что ждёт меня дальше. Как обычно поступают люди, потерявшие что-то, над чем трудились большую часть своей сознательной жизни? Вероятно, сходят с ума и влачат своё жалкое существование не в силах найти новую заветную цель, к которой хотелось бы стремиться.

Моя цель, моя панацея и моя душа, содержавшиеся в этом невзрачном металлическом ящике, исчезли навсегда и сейчас либо сдавались на металлолом, либо подпирали чью-то гаражную дверь, либо перепродавались по дешёвке. И с каждой новой мыслью я чувствовал, как моё сердце пропускало болезненный удар. Может, стоит уволиться? Уйти отсюда, лишь бы не видеть опостылевший кабинет и не вспоминать все те часы, что я корпел над исследованием. Уйти и завязать с инженерной практикой. Пойти в школу преподавателем физики или репетитором, работать с детьми, передавать им мои знания и надеяться, что они вырастут достойными людьми. Людьми, которые не будут воровать чужие труды.

Занятый гнетущими мыслями и заполнением невидимого заявления об увольнении, я не заметил, как подошёл к своему кабинету. Взгляд невольно метнулся на прикрытые окна. В ту же секунду земля ушла у меня из-под ног, а организм на время забыл, как правильно дышать. В кабинете горел свет…внутри кто-то был. Кто-то посторонний, потому что предприятие на сегодня было закрыто. Кто-то, кто точно знал, куда и за чем ему идти.

Затаив дыхание, я медленно двинулся в сторону двери. Сердце стучало где-то в ушах, пальцы покалывало, словно я собирался выпустить электрический разряд. К сожалению, у меня его не было. А жаль: сейчас он был бы очень кстати. Вздохнув чуть глубже, я аккуратно положил ладонь на дверную ручку и резким рывком распахнул её, врываясь в кабинет.

Воинственный клич застрял где-то в горле. Удивлённый взгляд встретились с распахнувшимися глазами напротив. Никогда не думал, что они могут открываться больше, чем наполовину. На меня, стоя вполоборота, смотрел Артемий Денисович Гладков.

Глава V

Первоначальный шок сменился непониманием и настороженностью. Почему он всё ещё находится на предприятии, если рабочий день закончился три часа назад? Что он делает в моём кабинете? Почему выглядит так, будто его застали врасплох? Эти вопросы шумно роились в моей голове, не давая возможности сосредоточиться и задать хотя бы один из них.

–А, МП-428, это вы. – произнёс он слегка взволнованным голосом. Его веки вновь опустились ниже, возвращая лицу расслабленное выражение. – Вы что-то хотели узнать?

—Что вы делаете в моём кабинете? – враждебно сведя брови к переносице, спросил я.

–Хотел проведать вас. Слышал, что грабители вломились к вам и стащили какую-то новую разработку. Ужасная трагедия.

–Слухи расходятся быстро.