Новый год в октябре

Он с почтением посмотрел на Прошина, восседавшего в черном кожаном кресле с высокими ручками. Куртка из темно-синей замши, белый свитер, перстень с бриллиантом, переливавшемся холодными голубыми звездочками, были настолько недосягаемы, что Ваня невольно и отчетливо затосковал.

- Ты в какой, кстати, институт собираешься? – спросил Прошин.

- Вообще-то папаша хочет сунуть меня в технический… А там – увидим. Будет день, будет пища. Может, в технический. Может, в пищевой…

- В какой? А, понял. А почему в пищевой?

- Там легко. А закончу, дадут какой-нибудь кабак… И – начнется жизнь. Потом у меня там связи. Один преподаватель математики. Сеструхин муж.

- Ясно, - пристально глядя на него, проговорил Алексей. – а сейчас, значит, не жизнь, да? Денег нет, поэтому? Ничего. Скоро будешь получать зарплату.

- А! – Ванечка брезгливо махнул рукой. – Кто сейчас на зарплату живет!

«Шустрый мальчонка», - подумал Прошин.

- Ладно, - сказал он. – Пойдем в лабораторию. Чай пить.

Алексей не помнил, кто установил традицию, но примерно раз в неделю, во время обеда, в лаборатории проходило «большое чаепитие». Участие в этом мероприятии он принимал редко, раздражаясь от никчемности царивших там разговоров, но главным образом его отвращало от сослуживцев ощущение собственной инородности; они были далеки от него, словно находились в ином октанте жизни, и не существовала ни единой точки соприкосновения мира их нужд и увлечений с тем, что хотя бы на йоту интересовало его. Он был отчимом этой дружной семьи и скучал в ее окружении.

Ванечка не скрывал разочарования, когда выйдя из международного отдела с его креслами, зеркалами и картинами на стенах, очутился в лаборатории, заставленной аппаратурой, стендами и огромными, до потолка, казенными шкафами.

- Чукавин, идите сюда, - позвал Прошин очкастого, худого инженера с суровым, но мальчишеским лицом. – Знакомьтесь. Ваш новый лаборант. – он подтолкнул Ванечку. – Надежда нашей радиотехники. Человек практического склада ума.

Очкастый прошелся по Ване оценивающим взглядом.

- Н-да, – сказал без тени восторга. – Что же… Сегодня, для разминки, начнешь мотать трансформатор.

- В момент припахали, - еле слышно шепнул Ванечка и заулыбался согласительно.

К Прошину подошла Воронина.

- Что будете пить? Чай? Кофе?

- Кофе. – Прошин щелкнул по носу засмотревшегося на ее ноги Ванечку. – Глаза вывалятся…

- Не слабо, - сказал тот.

- По местам! – донесся возглас Лукьянова и вскоре с подносом бутербродов появился он сам.