Новый год в октябре

– А ты не заиграешься? – спросил Михайлов ядовито. – Ты неуязвимый, да? Не спорю – нагрел ты меня нормально, но и тебя нагреют, не распускай перья. Найдутся люди! Человека без поражений нет, как и без родимых пятен!

– Представь, насчет родимый пятен – у меня ни одного!

– Значит, по примете несчастен ты, Лешенька…

– Угу. Скажи это больным меланомой.

– Кому? А… Остри, что ж, сегодня твой день.

– Понимаешь, – сказал Прошин печально, – в последнее время я тоже склоняюсь к жизни честного человека. Ее трудно начать, как всякую непривычную и утомительную работу, но она восхитительна, черт побери! Но вот как ее начать? Подсказал бы кто… А, Михайлов? Ты–то ведь не подскажешь, не сечешь ты в этом вопросе… Ну да ладно. Иди.

После того как Михайлов, страшно хлопнув дверью, покинул кабинет, Прошин долго сидел с закрытыми глазами, отдыхая и переваривая сладкий плод победы. Затем встал, отодвинул примерзшую к оконному стеклу штору, посмотрел вниз. Возле гаража, одетый в синий рабочий халат и поверх него – в телогрейку, стоял Зиновий с ржавым ведром в руке и что–то кричал шоферам, заталкивающим в бокс изрядно покореженный, видимо, после аварии, микроавтобус. Запахнувшись в наброшенные на плечи пальто, скользили по ледяным дорожкам в столовую сотрудники. Из леса брели Глинский и Воронина. Их конвоировал топавший сзади начальник охраны – угрюмый низкорослый человек с морщинистым красным лицом и неживыми прозрачными глазами, ветеран внутренних войск.

« Решили голубки попорхать в лесочке, – подумал Прошин. – И нате, неприятность. Сейчас начнут мне названивать: принимай меры! А чего? Обоим по выговору!»

От мысли, что Сергей все–таки ускользает из рук, он помрачнел. Снова уселся в кресло, полистал рекламный журнальчик, где нежные блондинки с розовой кожей и в белоснежных шортах пили «Мартини» и демонстрировали часы, духи и бижутерию. Скукота. Хоть бы приятель какой завелся, посидели бы сейчас, поболтали… Да только откуда их взять, приятелей этих?

Явился Глинский, положил на стол пухлую папку.

– Все! Мы квиты, Леша. Вычисления сделаны полностью, теперь разрешите откланяться.