Новый год в октябре

Главный противник явился незамедлительно. Главный противник процветал. Твердая уверенность в себе придавала его энергичной, до блеска выскобленной физиономии гордое высокомерие и ироничность. Он был безукоризненно причесан, одет в отлично сшитый костюм, и от его шевелюры распространялся пряный запах одеколона, настолько пряный, что Прошин не выносивший резкой парфюмерии, приоткрыл форточку.

Михайлов расстегнул пиджак и артистически устроился в кресле, закинув ногу на ногу. На подошве его ботинка Алексей заметил прилипший окурок.

– Я закурю? – спросил Михайлов, закуривая.

– Друг мой, ты, как я информирован, собираешься в Ригу?

– Да… – скорбно отозвался Михайлов, играя кончиком широкого попугаистого галстука. – Работа.

– Судя по тону, подобная поездка тебе не импонирует?

– Странные какие–то фразы… – Михайлов сдувал табачным дымом перхоть с лацкана пиджака. – Надо ехать – еду!

– Так–с, – процедил Прошин. – Выверенный ответик. Тебе фатально везет последнее время… Путешествуешь. По просторам отчизны, а потом и того – на целый год в Австралию. Счастливчик, а?

– Я уезжаю не прохлаждаться, а работать, – строго изрек Михайлов. – А там уж счастливчик или нет – какой есть…

– Приятная работа – исправлять заранее известные ошибки, – философски заметил Алексей.

– Как ты сказал? – спросил Михайлов сухо.

– Заранее привнесенные в работу ошибки, – поправился Прошин.

– Не понимаю… – Михайлов снял очки и начал протирать их стекла с таким усердием, что рисковал протереть в них дыры.

Прошин выждал паузу. Сообщил доверительно:

– Аппаратура–то продуманно выведена из строя. Поработала она, сколько могла, и теперь ты, паразит, едешь за счет НИИ прогуляться, зная, как и что исправлять. А НИИ платит заказчику штраф, тебе на дорогу, жратву и мелкие удовольствия.

Михайлов потемнел, как ужаленный.

– Слушай, друг Леша, – сказал он неуверенно, но злобно. – Ты… выбирай слова. За такой поклеп можно и…

– А это не поклеп, – мягко перебил Прошин. – Это констатация печального факта. Ты поставил в генератор технологическую, не покрытую лаком печатную плату. Ты надеялся на балтийские туманы, друг Михайлов, и черные твои надежды оправдались.

– Ч–чушь какая–то! – Михайлов рассматривал мысок своего ботинка. В лице его было что–то бесстрастно–козлиное.

– Ах, Михайлов, нехорошо.You are a shady type.

– Что?

– Я говорю темная ты личность, преступный тип. Диверсант. Почему же ты английский не изучаешь? А еще в Австралию навострился. Ты вообще–то что можешь сказать? Ит из вери нессесери бат итс вери диффикульт, да?