Новый год в октябре.

– Талантливо живешь, - говорил он. - Ох, талантливо живешь, Леха! Прийдут с обыском — все в музей. Откуда у тебя?

– Любимая бабушка, - сказал Прошин. - Светлая была женщина. Добрая, умница. На французском без акцента… Она меня и воспитала. Ладно. Не стоит травить душу. Марш мыть руки. Водка прокисает.

– Старик, - захлопал Авдеев глазами.- Это что, телевизор?! Это же сколько по диагонали? Метр? Не, больше… Откуда? Тоже что-ли от ископаемой бабуси?

– Ты!… - Прошин скрипнул зубами. - Бабуси ископаемые у тебя были, понял?

Ладно… садись. Давай выпьем. - Он разлил водку и ловко надел на вилку сопливый маринованный гриб. - За то, чтоб нам везло, - сказал он, чокнувшись с бутылкой.- Пей, Авдеев, пей, пока печень твою не бросили небрежным жестом в оцинкованный тазик с надписью «Морг»

Я все же завидую Роме… Действительно, умирать, так в горах, на леднике… Никакие студенты тебя препарировать не будут, никакие черви не доберутся… Бр-р! А там наткнутся на твой свежезамороженный трупик потомки, оживят, и начнешь ты среди них — чистых, умных, не употребляющий водяры — чудесную, полную смысла жизнь…

Авдеев пил водку судорожно, с закрытыми глазами, покрасневшим от натуги лицом.

Нездоровая его кожа собралась морщинами, длинные нечесанные пряди волос свисали до подбородка. После третьей рюмки водки с Авдеевым случилась метаморфоза: он стал заносчив, высокомерен и хамоват.

– Без меня вы …ничто, - сказал он. - Абсолютно.

– Конечно, - подтвердил Прошин, изучая этикетку на бутылке. - Без тебя мы провозились бы с анализатором лет десять. С тобой — лет шесть. Ты у нас гений, Коля, я чистосердечно…

– А ты знаешь?… - Авдеев оглянулся по сторонам. - Анализатор ваш ничего не изменит. Датчик не главное. Дело… в приемнике!

– Что ты городишь?! - не удержался Прошин. - Приемник — банальность. Фильтр, выделяющий сигнал на уровне шума.

– Он мне еще объясняет, корифей, - сказал Авдеев с отвращением мастера к школяру. Только к чему вы прийдете? Модернизация существующего.

– Друг, - сказал Прошин, -не надувай щеки. Будто ты знаешь нечто в корне новое.

– Знаю! - Авдеев запнулся, усердно проворачивая в голове какую-то мысль.-

Хорошо, - начал он, - расскажу. Все равно украсть решение ты не сможешь. Слушай. Я вытянул лоторейный билет. Нашел… частоту излучения больной клетки с изотопом… ну, не важно каким. Усек? Не частоту излучения изотопа как такового, а частоту переизлучения… клетки. Правда надо знать какой дозой ее возбудить, когда замерять частоту…

– Не может быть…

– Может, Леха. Как это… Есть многое на свете, друг Горацио, что заглушают грохотом оваций… Н-да. Но как и чего — ша! Молчок!

– Значит, - сказал Прошин, - теперь мы должны сдвинуть частоту в приемнике?

– И еще кое-что, - поддакнул Авдеев. - И прекрасненько будем знать, где злокачественно и где это… все путем. Но как уловить частоту — черт не догодается! Лоторея.

– А как? - напряженно спросил Прошин и проклял себя за такой дешевый вопрос.

– А… - Коля смешливо сморщил нос. - Стырить хочешь? Не выйдет! - Он покосился на бутылку и щелкнул по ней пальцами. - Я это дело бросаю. И частота у меня тут…-

Он наклонил голову и долго стучал по ней кулаком. - И потому, хоть расколи мне черепушку, ничего оттуда не выскочит! Я сам! Сам! Мне тоже жить охота. А с тебя моей кандидатской довольно. Отцапал в свое время халяву. Теперь и я пробиваться начну. В кандидаты, в доктора… Хотя чего там – сразу в доктора! Открытие… как пить дать… сразу степень, премия…

Пора мне уж…

– Стоп, - проговорил Прошин. - Пусть все, сказанное тобой, правда. Теперь мы знаем где что находится. А дальше? Как этот клад изъять?

– А на это, – отозвался Авдеев весело, - на это есть врачи, и ихние мозги пусть шевелятся и болят. А они додумаются, не боись! А я… мне достаточно. Открытие, врубился?

Он погрозил пальцем. - Э-э, ты, верно, опять купить меня хочешь? Не выйдет, Леха, я ж говорю: ты свое получил. Шабаш. Ты, Михайлов…

Раньше Авдеев работал у Михайлова.

– Михайлов? - насмешливо переспросил Прошин, - Он-то при чем?

– Жулье страшенное! - поделился Коля. - Он тоже, как ты. Любит на чужом ручонки погреть. И отдохнуть за госсчет. Тоже гнилая рыба. Собственно, вас двое таких в институте.

Остальные, слава Богу, приличный народ… В Латвию скоро едет Михайлов-то…

– Чего ему там?

– Как чего? - удивился Авдеев. - Развеяться. Готика. Костелы. Древние улочки Риги.

Аппаратура к тому же у тамошних заказчиков барахлит… Не истек срок гарантии. И ответственный кадр едет… Разбираться, ха-ха!

– Он… специально допустил брак? - лениво спросил Прошин.

– Безусловно… - развел руками Авдеев. - Это такая скотина… Как ты.

– Полегче, - добродушно предупредил Прошин. - И какой брак?

– Элементарно! - с пьяной откровенностью поведал Коля. - Система проще ночного горшка : у них в приборе кассетные платы, втыкаем туда одну технологическую, без лака - это заместо заводской… все дела. А там туманы в Латвии, туманы. Балтика. Ну! Влажность воздуха, как говорят синоптики. И все параметры платы через годик тю-тю…