Новый старый дивный Мир

Вытащив его через несколько минут и убедившись, что температура немного повышена, доктор велел продолжать наблюдение, написал какие-то назначения, сунул их медсестре и выскочил из палаты.

Тут девушки переглянулись и в голос засмеялись. Надя спросила:

— Ваш врач всегда такой?

— Ага, Илья, ой, Илья Семеныч, только пришел к нам, вот и важничает, за все хватается, а толком ничего и не доводит до конца. Его тут у нас «Рассеянным с улицы Бассейной» прозвали, помнишь такое стихотворение? Мы его уже и на заседание комсомольской ячейки вызывали, но он отказался, сказал, что вышел из этого возраста. Ничего, мы его в стенгазете пропесочим, будет знать!

— А что он мне назначил?

— Да как всем, пирамидон!

Надежда невольно улыбнулась — пирамидон был самым популярным лекарством у врачей и больных этого времени. Им лечили все подряд — ревматизм, артриты, невралгии, миозиты, головную боль и простуды.

Как помнила Надежда из своей любимой книги, пирамидон принимали и герои «Мастера и Маргариты»: «Дорогой Степан Богданович, — заговорил посетитель, проницательно улыбаясь, — никакой пирамидон вам не поможет. Следуйте старому мудрому правилу, — лечить подобное подобным. Единственно, что вернет вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской.»

Говорят, находились умельцы, которые просто разламывали таблетку надвое: одну половинку принимали «от головы», другую — «от живота». А еще очень «модным» считалась так называемая «тройчатка» — сильное обезболивающее, уже не принятое во времена Надежды из-за больших побочных действий.

Но медсестра между тем продолжала разговор:

— Но что мы про него говорим? Ты лучше расскажи, как себя чувствуешь? И ничего, что я на ты?

— Конечно, я Надя, а тебя Зиной зовут?

— Точно! Значит, ты в педучилище хочешь учиться? А я вот в медучилище уже на третьем курсе, здесь подрабатываю, все процедуры научилась делать, потом буду в институт поступать, хочу настоящим врачом стать! — Зина сказала это так твердо, что Надя сразу поверила — такая станет!

— Ну ладно, давай свои документы, я оформлю все как следует, да скажу, чтобы тебе тетя Дуся потом завтрак принесла.

И, видя недоуменный взгляд Нади, пояснила:

— Это нянечка наша, хорошая бабулька, сама увидишь. Поворчать любит, но ты внимания не обращай, она добрая и заботливая, ее все больные уважают. Ну ладно, потом, как освобожусь, еще к тебе забегу, таблетки принесу, не скучай! — и она выпорхнула из палаты, крепко прижимая документы Нади и листы с назначениями.

Надя опять улыбнулась — шебутная девушка, но толковая, и имя забавное, в ее время уже такого не встретишь, ушло оно, замененное новомодными Миланами, Миями и Эмилиями. Ей было легко и приятно общаться с этой живой и непосредственной девушкой, она была рада этому знакомству.

Девушка (теперь уже так!) вздохнула с облегчением — кажется, все прошло спокойно, никто ничего не понял, одно ее смущало — она помнила, что в руках у Нади был чемоданчик, с которым она и шла по городу.

А сейчас ничего не было, ей и переодеться не во что было, кроме как в больничный застиранный халатик, слишком широкий на ее худенькой фигуре. Но делать нечего — потуже затянув поясок, она села на кровати, дожидаясь завтрака, о котором мечтал уже ее желудок, показывая это своим нетерпеливым бурчанием.

Глава 8 Тетя Дуся и «Дядя Степа»

Глава 8. Тетя Дуся и «Дядя Степа».

Не успела Надя отойти от посещения медиков, как услышала громыхание и шум в коридоре и даже с улыбкой подумала, что это, как в сказке, " лягушонка в коробчонке едет". Потом был стук около двери, и не успела она ответить, как в палату сначала заехала каталка с едой, а следом за ней вплыла — другого слова не подобрать — высокая дородная женщина, которую трудно было назвать бабушкой — хотя от глаз ее разбегались морщинки и волосы, выглядывающие из-под медицинской косынки, были совсем седыми, но она была такая теплая, светлая, что невольно хотелось прикоснуться к ней, как к русской печке.

— Ты что ли у нас Неизвестная, которую Скорая с улицы привезла? Как это тебя так угораздило? Ладно, на тротуаре упала, а если бы на дороге? Под машину бы попала — и шОфер был бы виноват! — ворчала она, тем временем расставляя еду на тумбочке около кровати.

— Я Надя Кузнецова, документы мои нашлись, а заболела я в поезде, когда сюда ехала, окно было открыто, видно, просквозило меня. Да и пока добиралась до вокзала, в автобусе кто-то чихал и кашлял, вот и подцепила заразу, — стала оправдываться девушка.

— Да ладно, бывает, — уже не столь ворчливо проговорила нянечка.- Садись вот ешь, а тот там тебя какой-то кавалер в форме дожидается, хотел уже со мной войти, да не пустила, поешь сначала, а потом уж все остальное.

— Кавалер? — удивилась Надя, но потом поняла, — а, это, наверное, милиционер, который меня на улице подобрал и Скорую вызвал.

— Скорее всего. Ну, ты ешь, я потом тарелки заберу, а пока его запущу, только халат найду — Илья ругается, когда посетители без них заходят, — и она вышла из палаты.