Ноздря в ноздрю

В итоге выпила только миссис Хардинг, потому что ее мужу предстояло сесть за руль.

—  Я не могу и дальше думать о вас как о миссис Хардинг, — признался я. — Но вашего имени я не знаю.

—  Клер.

— Так вот, Клер, я надеюсь, что обед в моем рес­торане не приведет к печальным последствиям.

На ее лице отразилось удивление, которое тут же сменилось широкой улыбкой. Она поняла, что я шучу.

—  Я уверена, что ночь пройдет спокойно. Я съе­ла снеппера с грушей. Восхитительный вкус. — Гэри ее слова доставили бы безмерное удовольствие.

—  А я — медальоны из свинины, — добавил Али­стер. — Бесподобные.

—  Спасибо, — улыбнулся я. — Я так рад, что вам здесь понравилось.

Мы еще поболтали, а потом они отбыли, пообе­щав заглянуть еще раз, уже за свой счет. И они ни­чего не упомянули про обвинение, которое грозили выдвинуть против меня. Может, все образуется, по­думал я.

В кармане зазвонил мобильник.

—  Алло.

—  Алло, дорогой мой, — защебетала Кароли­на. — Я прилетела, и все прекрасно. У меня чудес­ный номер с видом на реку. Только хочется, чтобы ты был рядом.

Мне хотелось того же.

—  Как долетела? — спросил я.

—  Отлично. Проспала три часа, так что теперь бодра и полна сил.

—  Понятно. У нас половина двенадцатого, и я собираюсь домой, спать.

—  А где ты?

—  В ресторане. Помогал на кухне.

—  Плохой мальчик. Тебе прописан отдых.

—  Как вчера? — со смехом спросил я.

—  Мне пора идти. Через пять меня ждут внизу. У нас прогулка по реке. Я страшно устану. — Голос звенел от прекрасного настроения.

—  Желаю тебе хорошо провести время. — Мы отключили связь, и мне ужасно хотелось оказаться сейчас рядом с ней.

Я зевнул. Весь вымотался, духовно и физически.

Переоделся, и Карл подвез меня домой. Только после его отъезда до меня дошло, что дорожная сум­ка осталась в ресторане.

— Ладно, — сказал я себе. — Придется лечь в кровать, не почистив зубы.

Так и лег.

* * *

Мне снилось, что в нос бьет запах гренка. Кто- то не вытащил его из моего сломанного тостера, и он начал подгорать. Подгоревший гренок. Мой отец ел только такие. Говорил: если гренок не подгорел, значит, еще не готов.

Я проснулся, но запах горелого гренка никуда не делся.

Встал и открыл дверь в коридор.

Мой коттедж горел. Гигантские языки пламени вырывались с лестницы, в воздухе клубился черный дым.

Глава 14

—  Черт! — сорвалось с губ.

И как же мне отсюда выбираться? Может, все это сон? Но я понимал, что пожар реален. Дым про­никал в спальню через щели между дверью и двер­ной коробкой, и я чувствовал, как нагревается пол, пусть дерево и плохой проводник тепла. Еще чуть- чуть, и огонь заполыхал бы в моей спальне.

Мой коттедж простоял уже более двухсот лет, но окна за это время никто не менял: маленькие пане­ли удерживались на месте свинцовой решеткой. Для вентиляции служила крошечная форточка на петлях, пролезть в которую я, конечно, не мог.

Я открыл форточку и закричал во весь голос:

—  Пожар! Пожар! Помогите! Помогите! Кто-ни­будь, помогите мне!

Ответа не услышал, а рев бушующего подо мной огня становился все громче.

Я закричал снова:

—  Пожар! Пожар! На помощь! На помощь!

Не услышал сирен, не увидел ни брандспойтов, ни лестниц, ни пожарных в желтых шлемах.

Воздух в спальне густел от дыма. Закашлявшись, я потянулся к форточке, чтобы глотнуть свежего воздуха, но нет, в нее снаружи врывался дым. И ста­новилось все жарче.

Я знал, что при пожарах люди чаще умирают, наглотавшись дыма, а не от пламени. Я умирать не хотел, особенно не хотел принять такую вот смерть, сгореть в собственном доме. Вместо того чтобы ис­пугаться, разозлился, просто рассвирепел, и ярость придала мне сил.

Дыма в моей спальне стало уже больше воздуха. Я упал на колени и обнаружил, что у пола воздух еще чистый. Но чувствовал, как быстро нагревается пол, и заметил, что ковер в углу начал обугливаться. Если я хотел выбраться отсюда живым, действовать следовало быстро.

Я набрал полную грудь чистого воздуха, встал, схватил прикроватный столик и с ним побежал к стене с окном. Уже ничего не видел, дым щипал глаза. В последнее мгновение заметил на стекле от­блеск огня, вырывающегося из окон первого этажа, и чуть изменил курс.

Ударил прикроватным столиком по окну, как та­раном. Решетка чуть прогнулась, но осталась на месте. После второго удара прогнулась еще больше, разбились и вылетели некоторые стеклянные пане­ли.

Я вновь упал на колени, чтобы глотнуть свежего воздуха. На этот раз пригнуться пришлось к самому полу. Я понял, что настал момент истины: или я вы­шибаю окно, или умираю.

На этот раз столик вылетел в окно и исчез в огне и дыму, забрав с собой решетку с уцелевшими стек­лянными панелями. На раздумья и сомнения време­ни не осталось. Я забрался на подоконник и прыг­нул вниз, стараясь приземлиться как можно дальше от огня.