– Прошу простить меня, Высочайший, – произнес он, растягивая слова, и стукнул кулаком в латной перчатке по кирасе, – но разве людям не пора продолжить работу? – Он смазывал слова, еще хуже, чем Селусия, так что временами было очень сложно разобрать, что же он говорит. – Перерыв и так уже слишком затянулся. Они вряд ли успеют закончить вал до того, как появится предатель.
Мэту было интересно, сколько же времени шончанину понадобится, чтобы обратить на это внимание. По его прикидкам он должен был спохватиться немного раньше.
Сняв шлемы, но, не расшнуровывая латных нагрудников, арбалетчики сидели прямо на земле вдоль длинного изогнутого вала где-то в треть круга, который был сложен из земли, вынутой из тянущейся перед ним траншеи глубиной в четыре фута. Перед траншеей были вкопаны заостренные колья, линия которых уходила немного дальше, чем концы выкопанного рва. Все это было сделано в достаточно быстро. Пехотинцы должны уметь не менее ловко орудовать лопатой, мотыгой и топором, чем оружием. Коннице тоже не мешало бы, однако убедить конников в этом было не так-то просто. Пехота же отлично понимала, что лучше, чтобы врага отделяло от тебя какое-нибудь укрепление. Инструменты были беззаботно разбросаны вдоль траншеи. Некоторые воины играли в кости, другие просто отдыхали, а кто-то даже дремал. Солдат спит тогда, когда есть возможность. Кое-кто читал книгу. Это ж надо! Среди них расхаживал Мандеввин, теребя свою повязку, и то и дело склонялся к знаменосцу, чтобы что-то сказать ему. Единственный конный копейщик, присутствующий здесь, стоял возле своего коня, всем своим видом давая понять, что не имеет ничего общего с арбалетчиками. Однако, копья у него не было. Вместо него он сжимал длинное древко знамени, половину которого обтягивал кожаный чехол.
Ландшафт идеально подходил для того, что задумал Мэт. Луг, покрытый мягкой травой и полевыми цветами, на котором кое-где топорщились низкие кусты, начинался прямо у вала и простирался на две мили на запад к высоким деревьям. С севера к нему прилегало болото, вокруг которого росли дубы и странные, усыпанные белыми цветами деревья, больше напоминающие толстые корни. К западной оконечности болота примыкало озеро, за которым высился лес. Из трясины начиналась речка и текла на юг, в полумиле за спиной у Мэта, а потом резко сворачивала на запад по левую руку от него. Не то, чтобы река была большой, однако достаточно широкой и глубокой, чтобы лошадям пришлось преодолевать ее вплавь. Дальний ее берег находился вне досягаемости выстрела из лука. Так что у противника есть единственный способ добраться до вала. Идти прямо на него.
– Я не хочу, чтобы противник останавливался и пересчитывал, сколько с нами солдат в красно-черных доспехах, – пояснил Мэт. Музенге почему-то вздрогнул. – Увидев незаконченные укрепления, они должны решить, что мы бросили недоделанный вал и инструменты, узнав, что они уже совсем рядом. Вознаграждение в сто тысяч золотых должно подогревать их кровь, но я хочу, чтобы они так завелисьи потеряли способность мыслить здраво. Они увидят, что мы уязвимы, что наши укрепления не закончены, и в любом случае просто бросятся на нас. Они сообразят, что половина из них погибнет после первого же нашего выстрела, но это лишь повысит шансы остальных заполучить заветный приз. Они будут думать, что мы успеем сделать лишь один единственный залп, – он хлопнул в ладоши, от чего Типун беспокойно переступил с ноги на ногу, – и тогда ловушка закроется.
– И все же, Высочайший, лучше бы у нас было побольше ваших арбалетчиков. Я слышал, вы располагаете примерно тридцатью тысячами этих молодцов. – Музенге наверняка слышал, как Мэт говорил Туон, что будет сражаться с Шончан. И теперь старается выудить из него побольше информации.
– Сейчас у меня меньше людей, чем раньше, – поморщившись, откликнулся Мэт. Его победы вряд ли можно было назвать бескровными, однако, весьма близкими к этому. В алтарской земле теперь покоятся почти четыре сотни арбалетчиков и около пяти сотен конников. Не самой большой счет из мясной лавки, но Мэт предпочитал, чтобы проклятый мясник вообще не выставлял счетов. – Но тех, что находятся здесь, вполне достаточно.
– Как скажете, Высочайший, – голос Музенге звучал так же ровно, как если бы он беседовал о ценах на бобы. Странно. Его сложно назвать робким. – Я всегда был готов умереть за нее. – Уточнять, что это за «она» было вовсе не обязательно.
– Мне кажется, я тоже, Музенге. – Свет! Неужели он, Мэт Коутон, и вправду так думает?! Да, так оно и есть. Так, значит, он все-таки влюблен? – Но куда лучше жить ради нее, верно?
– В таком случае, может вам все же стоит надеть доспехи, Высочайший?
– Я не собираюсь приближаться к полю битвы настолько, чтобы мне понадобились доспехи. Генерал, что вытаскивает меч из ножен, откладывает генеральский жезл и теряет возможность управлять событиями, превращаясь в рядового.