Ну привет, заучка...

Если бы не нравилась, не понравилось мое тело, мой вкус, то не стал бы потом так себя вести. Привез бы домой, и все на этом. Однако, нет. Сидит рядом, делает вид, что режет овощи, ведет себя весело и спокойно. И смотрит! Мамочка моя, как смотрит! Я же от одного его взгляда с ума схожу!

— Катенька, я пошла!

Голос бабушки раздался уже из прихожей, и я не поверила сначала услышанному. Это как? Это куда? Это зачем? Бабушкаааа!!!

— Куда?

Я выбежала следом, и глаза мои, наверно, были, как у испуганного суслика, на пол лица.

— Как куда? — удивилась бабушка, поправляя платок перед зеркалом, — я же говорила тебе, меня Мария Петровна из соседнего подъезда пригласила Новый год отмечать. С утра еще.

— Аааа… А я?

Я, честно говоря, вообще не помнила, чтоб бабушка мне что-то такое говорила, но, вполне возможно, что под впечатлением от появления Алиева, могла и упустить просто.

— Ну… Я думала тебя позвать, но тебе неинтересно будет там с нами, бабками старыми, вы уж, молодежь, сами, без нас. С наступающим, маленькая моя!

Бабушка обняла меня неожиданно крепко, прижалась и, прошептав:

— Он — хороший мальчик, будь счастлива, маленькая, — вышла за дверь.

Оставив меня стоять в полном обалдении посреди крошечного коридора, с лопаточкой в одной руке и прихваткой в другой.

Я посмотрела еще какое-то время на дверь, все еще не веря в произошедшее, потом мелькнула мысль, что я что-то упустила, и Алиев каким-то образом сумел договориться с моей бабушкой за моей спиной… Но когда? Как?

И что мне теперь делать со всем этим?

Я покосилась на дверь кухни, где было подозрительно тихо.

Затаился, гад хитрый! Внезапно мне стало немного обидно, что он, настойчивый кот, сумел так быстро договориться с бабушкой, и она оставила меня с ним наедине встречать Новый год! Вот как так?

Нет, бабуля у меня, конечно, очень даже передовая, и, если б не она и не ее железная воля и характер, неизвестно, как бы я оправилась от смерти мамы, она тогда меня буквально вывезла, сама крепясь и не позволяя себе расклеиваться. Это перенапряжение потом дало о себе знать, уложив мою несгибаемую бабулю на полгода на больничную койку с инсультом и его последствиями. Да и сейчас она выглядела пока еще не такой бодрой, как до смерти мамы и болезни, но работала над собой. И меня отпустила в Москву спокойно, сказав, что мне, с моими способностями, надо пробивать себе дорогу в столице.

И деньги от меня не принимала даже какое-то время, настырно пересылая их обратно.

И вот теперь… Это она мне так доверяет? Это она меня благословляет? Или что?

Но с ней я все же потом разберусь и выскажу, что я думаю о таком партизанском ходе!

А сейчас главная задача — притихший на кухне Алиев! Гад хитрый! Если он договорился, если он нарочно!!!

Я пошла на кухню, сжав в руке лопаточку, словно оружие, способное вдолбить в эту красивую голову хоть немного мозгов и понимания, но на входе замерла. Аслан сидел и очень мирно резал овощи. Старательно так. Не отвлекаясь ни на что. Меня это должно было бы разозлить еще больше, ишь, притаился, гад, делаеть вид, что не при чем! А сам!

Но неожиданно картина умилила. И сам Алиев, смотрящийся в нашей кухне настолько чужеродно, насколько чужеродным может быть породистый рысак в колхозной конюшне, выглядел уютно и по-домашнему. Неопасно. Нарочито неопасно.

Я опустила лопатку, молча прошла к духовке и начала доставать курицу. И решила, что, если он сейчас хоть один вопрос задаст про бабушку, то получит протвинем по пустой голове.

Но Алиев молчал, имея, наверно, звериное чувство самосохранения. Впрочем, это не удивительно, учитывая его сегодняшние смешные рассказы про занятия в зале с Дзагоевым и Шатровым.

Я их знала не особо хорошо, конечно, но пару боев по видео видела, из-за спины Татьяны Викторовны. И даже мне, полному профану, было понятно, что это очень серьезные звери. И злые. И именно они поспособствовали приземлению Аслана. И, если до сих пор, после двух месяцев занятий, он еще живой, не поломанный, и даже шутящий на эту тему, то, значит, умеет опасность чувтсвовать и вовремя уходить из-под стрелы.

Я прошла мимо него с курицей, расставила все в зале, включила первый канал, по которому скоро должны были передавать обращение президента.

Алиев встал в дверях, молча наблюдая за моими движениями. Я опять чувствовала его голодный взгляд, ежилась, смущалась. От былой уверенности и злости не осталось вообще ничего.

Подставила стул к шкафу, чтоб достать свечи. И, ощутив его рядом, так и замерла, с коробкой в руках.

Аслан молча взял у меня из пальцев свечи, положил их на стол, а меня за талию снял со стула.

Мы стояли рядом в полутьме, на лице его мелькали блики от гирлянды, в телевизоре Надя тащила Лукашина из квартиры, руки Аслана все сильнее сжимали мою талию, дыхание перехватило.

И я не выдержала, просто не вынесла взгляда его спрашивающего и обещающего, сама потянулась, немного, чуть-чуть, просто обозначая разрешение. Этого Аслану оказалось достаточно, чтоб начать действовать.