Нулевой том

И вот отлив… Среди мочалок тины
Выклевываю зерна янтаря.
Вдыхаю тлена запах непротивный
И время провожу свое не зря.

Бежав от суеты, системы и обид

В сень, мне любезную, – прекрасного пейзажа
в упор не вижу… Мне по силам вид —
Бутылки, поплавка, ракушки, пробки, скажем.

Мир за моей спиной, и мир вокруг меня,

И я в нем заключен, как следствие в причине,
Как выброшенный морем бытия
Тот янтарек. Как муха в паутине.

Последнее вниманье истребя

На гребешке волны, на донышке отлива,
Что мне найти еще внутри себя?..
Остановись! взгляни на гладь залива!

Там солнце и лазурь! Там парус и крыло!

Там не куриный – Бог! Там все, чем мы не нищи…
Здесь – лодочный скелет, обглодано весло,
Оборванная снасть, бочоночные днищи…

Здесь сон обуглился, как яви бахрома…

Ночной горшок слепит на солнцепеке.
Он бел, как кость, и чист, как смерть сама, —
В нем ничего ночного и в намеке!..

То тень иных богатств, наследственный настой

Из Стивенсона или Робинзона…
И я нашел горшок. Он полон пустотой.
И я забыл, что это погранзона.

«Стой! кто идет?» И ты встаешь как штык,

Как лист перед травой, стыдясь своей добычи.
Ты нарушать законы не привык
В одних трусах, средь знаков и отличий.

Они тебя простят, они тебя поймут,

Они отпустят, лишь прогонят с пляжа…
Лишь посмеются… даже не пугнут,
А ты придешь домой, и ты на койку ляжешь…

И будешь думать ты о том же, все о том,

Что есть и есть они, а нас как будто нету,
Что жизнь свою на берегу пустом
Нельзя воспринимать за чистую монету.

15 августа, Невский проспект

Баллада 7 августа