NWT. Три путешествия по канадской Арктике

Мы с Такако занялись переливанием бензина из бочек в наши канистры в надежде вернуть пустую тару с самолетом, но не тут-то было. Пилоты – два невозмутимых канадских толстяка, которым по их габаритам впору было занимать пилотские кресла на «Боингах», отказались их взять. Тем не менее мы забили самолет до отказа. Гордон впопыхах собирал свои камеры.

Наш лагерь окончательно проснулся и ожил после почти что недельной спячки. Несмотря на совершенно замерзшие руки, мы работали изо всех сил.

Около 11 часов вечера самолет наконец-то взлетел и ушел на Инувик.

Мы начали разбирать привезенное барахло, и я перебрался в палатку к Уиллу. Все это время, несмотря на активную и подвижную работу, я продолжал ощущать сильный дискомфорт в области кончиков пальцев рук. Никогда еще за всю свою продолжительную полярную карьеру я не чувствовал ничего подобного. Потом, когда мы забрались в палатку, я быстренько зажег печку и увидел, что кончики пальцев на левой руке побелели – это означало, что я их подморозил.

Сортировку вещей и снаряжения мы завершили уже заполночь. Отказавшись от совместного чаепития – сказывалась усталость, мы разбрелись по палаткам допаковывать личное снаряжение. Уилл, который спал до этого по 17 часов в сутки, спать в отличие от меня явно не хотел. Я же уже в час ночи завалился в спальный мешок, все пытаясь отогреться. Даже в мешке еще некоторое время меня потряхивал озноб, но потом он потихоньку отстал, и я заснул.

В 7 часов будильник вернул меня к печальной действительности. Вся ее печаль заключалась в том, что нас вновь накрыла непогода, и прежде всего морозная белая мгла, стершая все контрасты. Слава Богу, что самолет смог прилететь вчера. Сегодня бы он точно не прилетел.

В нашей палатке все становилось на свои места. Я поджарил тосты и сварил овсянку. Уилл никак не мог оторваться от своей бездонной кружки с лимонным настоем – так он боролся с цингой, а это могло означать только одно: «В путь! В путь!».

16 мая

Вот разобрались мы по двое
И, помолившись, запряглись.
Рывок, еще рывок! Каноэ,
Ну, ради Бога, шевельнись!
Но тщетно! Холодно, бесстрастно
Лежит каноэ на снегу.
Как трансформация ужасна
Все ж из хозяина в слугу…

Без четверти восемь утра. Прекрасное морозное утро. Тишина, солнце сияет на совершенно голубом небосводе, ни ветерка, ни поземки – ни одного из малоприятных проявлений многогранного характера арктической погоды. Температура около минус 15 градусов, и, похоже, что, когда солнце поднимется повыше, она повысится.

Вчера у нас был пробный день – мы попытались оценить наши возможности по перетаскиванию грузов по неподготовленной поверхности на значительные по сравнению с линейными габаритами грузов расстояния. Работали, что называется, на пределе наших человеческих возможностей – тащили каноэ весом примерно 250 килограммов. Начали с улыбками и песнями. Однако песни прекратились достаточно скоро. Что же касается улыбок, то они плавно превратились в гримасы ужаса, которые держались на наших лицах гораздо дольше.

Сначала Ульрик с Мартином пошли вперед, потом мы с Уиллом продолжили. Первый час дался нам достаточно легко, потому что поверхность была в основном бесснежная. Остановились перевести дух. Джулия и Такако держались довольно близко к нам. Вид у них был весьма замученный, но они старались улыбаться. Я их сразу поздравил с этим выдающимся достижением. Надо сказать, что труднее всего им было тронуться с места. Я даже попытался им помочь, но они с достоинством отклонили мое предложение и в конце концов тронулись, причем пошли довольно споро!

На первой остановке Ульрик сказал, что эти каноэ тяжелее, чем прошлогодние, на 30–40 %. Он тут же предложил попробовать различные комбинации бурлаков и каноэ, с тем чтобы выяснить объективную расстановку сил на маршруте. В этом был определенный смысл.

Мы с Уиллом переместились вперед и впряглись в каноэ Ульрика и Мартина. Именно в этот момент совсем некстати пошел снег, усугубивший наши страдания. Вдобавок ко всему мое молчаливо терпевшее до сих пор все эти издевательства левое колено со всей определенностью дало мне понять, что с него достаточно. Это было еще более некстати, чем снег.

Надо сказать, что эта блуждающая по времени и пространству травма была приобретена мною практически за бесценок во время первых тренировочных сборов на ранчо Уилла, когда мне приходилось подолгу бегать за непослушной упряжкой по рыхлому и глубокому снегу в маклаках. Скорее всего, произошло растяжение связок. Ощущение было не из приятных. Я применял эластичные наколенники, тренировал связки сгибанием и разгибанием коленного сустава под нагрузкой, и порой боль отступала. Однако стоило мне перегрузить сустав, и все возвращалось на круги своя. Вот и сейчас я продолжал движение, стиснув зубы и стараясь переместить основной упор на пока еще здоровую правую ногу.