Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

Подскочив с земли, Лю Синь и Сяо Вэнь подошли к раненому. Тот опирался на Пэй Сунлиня, который похлопывал его по спине и что-то ворчал.

Откашлявшись и отпив воды, Ван Цзянь вновь откинулся на камень и перевел хриплое дыхание. На лбу его выступила испарина. Он посмотрел на Лю Синя и приподнял уголки губ в слабой улыбке. Ван Цзянь давно уже хотел поговорить с юношей, но самочувствие позволяло воину приходить в себя только пару раз в день, чтобы принять лекарство, после чего он вновь проваливался в тревожащие его сны о детстве и о том, что он потерял в те дни.

– Главнокомандующий Ван… – начал Лю Синь, но тут же замер, видя, как застекленели глаза раненого. – Что-то не так? – неуверенно спросил юноша.

Ван Цзянь тяжело сглотнул, глядя на него во все глаза. Все в пещере, уловив изменившуюся атмосферу, подошли ближе, внимательно наблюдая за происходящим.

Нервно оглядевшись и несколько раз разомкнув бледные губы, Ван Цзянь вновь повернулся к юноше и прохрипел:

– Почему ты… обращаешься ко мне по званию моего брата?

Лю Синь распахнул глаза. В спину будто вогнали холодный стальной прут.

Цзин, выйдя из-за плеча Гу Юшэна, мягко отодвинул генерала, присел возле Ван Цзяня и внимательно посмотрел на него. Затем взял его за запястье и спросил присущим ему тягучим спокойным тоном:

– Как твое имя?

Ван Цзянь тяжело задышал. Паника, которая отразилась на его лице, должна была вот-вот вылиться наружу, и никто не мог предсказать, что он может совершить.

Раненый дернулся к небольшому бронзовому зеркалу, что лежало неподалеку, но Сяо Вэнь и Пэй Сунлинь бросились наперерез. Они вдвоем едва сумели удержать Ван Цзяня. Еще недавно валявшийся без сознания и едва шевелившийся воин теперь изо всех сил рвался вперед.

Рана на его груди вновь открылась.

– Цзин! – крикнул Сяо Вэнь.

Молниеносным движением руки тот нажал несколько точек на шее Ван Цзяня, погружая его в сон.

– Отойдите все отсюда! – велел Сяо Вэнь, выуживая из своего мешочка иглы и оставшиеся немногочисленные лекарства.

Лю Синь тут же юркнул к своему мешочку, достал травы, которые сорвал для него Тан Цзэмин, и принялся размалывать их и поджигать. Юноша, закатав рукава, помогал лекарю, а тот суетился вокруг раненого, пока Пэй Сунлинь удерживал все еще трепыхавшееся тело за плечи.

Остальные сидели возле огня, чтобы не мешать, а троица все старалась остановить кровотечение и залатать раненого, который этой вспышкой паники свел на нет все предыдущее лечение.

Гу Юшэн курил свою трубку, смотря на Цзина и словно ведя с ним безмолвный диалог. Наконец Сяо Вэнь и Лю Синь окровавленными руками выхватили у них чарки с вином и опрокинули те в себя.

Тан Цзэмин тут же намочил платок и протянул его юноше, который сел рядом с ним у костра.

Все обернулись к Ван Цзяню. Тот вновь спокойно лежал под присмотром Пэй Сунлиня, лицо которого даже в свете огня казалось мертвецки серым.

Цзин и Гу Юшэн подошли чуть ближе, и первый пояснил, внимательно оглядывая Ван Цзяня:

– Тело человека – это нить, что связывает находящиеся в нем три души. Все три после смерти человека обретают свой путь. Есть практики, с помощью которых возможно контролировать их в себе при жизни, поэтому существуют определенные традиции захоронения тела. Если бы воины, погибшие несправедливой смертью, не обретали покой и возвращались мстительными призраками, этот мир утонул бы в крови еще на заре своего создания. Первая душа развеивается после смерти человека, поскольку она является его жизненным началом, но может и остаться на месте некоторое время – паря над телом или переходя в именную надгробную табличку. Поскольку на полях битвы и безымянных могилах таких табличек нет, они могут проникать в безымянные же мечи, поглощая душу стали и занимая ее место. Именно поэтому существует традиция давать мечу имя, чтобы обиженная душа не смогла подавить его и мирно отправлялась на покой, раз иного выбора у нее нет. – Цзин перевел дыхание и продолжил, все так же внимательно смотря на Ван Цзяня: – Вторая душа, тоже имея сознание человека, отправляется на Небеса под покровительство Богов. А третья… разделенная на сознание и чувства, более приближенная к сущности самого человека, отправляется в Демоническое царство, поскольку привязана к земле. Там, когда приходит ее время, она вступает в круг перерождений, живя в Диюе под покровительством демонических князей и царя Ямы.

Когда Цзин замолчал, все вокруг погрузились в раздумья. Опрокинув в себя чарку с вином, мужчина продолжил:

– Поскольку первая душа развеялась, а вторая вознеслась на Небеса, в теле Ван Цзяня осталась лишь третья, и она заблудилась. Если я верно понимаю, то за все те годы сражений и воскрешений души этих людей стали настолько истерзаны, что они не смогли бы самостоятельно найти вход в царство мертвых. Шаньшэнь должны были провести их к Желтой реке. Вероятно, они уже в курсе, что одна душа расщепилась.

Гу Юшэн свел брови:

– Значит, душа Ван Цзяня распалась надвое?

Цзин кивнул.