Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

– Они продолжали допрашивать меня, но, так ничего не добившись, оставили гнить в камере и наблюдать за развалом границы. – Переведя взгляд на Фу Линцзяо, он добавил: – Я и не думал, что выжил кто-то еще.

Гу Юшэн посмотрел на лучника и подметил заскорузлые раны от ожогов, как старые, так и свежие, на его руках. Предположив, что к этим людям применяли пытки кипящим маслом, он тяжело выдохнул:

– Что насчет тебя?

– Генерал Гу, – Фу Линцзяо низко поклонился, – я был тем, кто организовывал переправу золота в те дни. Пока главнокомандующий Люй сопровождал беженцев и провиант, я вывез золото на другую сторону горы в ущелье. Мы полагали, что, когда все уляжется, эти деньги помогут отстроить новое поселение для спасшихся людей, однако не учли, что всех нас схватят. При любом раскладе мы не должны были попасться вместе. Один отряд должен был избежать суда, но мы не могли предугадать, какой именно. В конечном счете, когда все мы были захвачены, недосчитались одного человека, который был с нами рядом и знал этот план, – У Сюйина.

– Сучий выродок предал нас! – в сердцах рявкнул Люй Бувэй, кипя от ярости и до скрипа сжимая рукоять клинка.

Гу Юшэн не стал его одергивать и лишь сухо кивнул. Отведя взгляд в сторону, он раздумывал некоторое время, прежде чем сказать:

– Что ж, теперь, когда настоящие преступники схвачены, совершенно ясно, что вы не добьетесь честного военного суда в этих землях. – Встав со своего места, он подошел к столу у стены и взял чистую бумагу и тушь. – Я, как один из пяти великих генералов Ханьчжоу и старший по званию, имею все полномочия проводить расследование и выносить вердикт в военном суде.

Люй Бувэй глубоко втянул воздух, смотря на генерала. Он знал этого человека и в душе всегда восхищался им, что бы о нем ни судачили в императорских землях. Пройдя подготовку на Востоке, они вместе побывали в двух небольших сражениях, после чего спустя многие годы вновь встретились на поле боя, на границе Северного княжества в ту ночь. Люй Бувэй знал, что Гу Юшэн держался строгих порядков и справедливых взглядов. Долетевший до его камеры слух, что великие генералы пали в той битве во главе с Гу Юшэном, привел Люй Бувэя в страшное отчаяние, но лишь на мгновение. Воспоминания о том, кем был этот мужчина, тотчас вселили в его сердце уверенность, что генерал определенно жив. По его мнению, страшно было представить ту мощь, которая смогла бы сокрушить великого генерала.

Гу Юшэн опустил глаза и, обмакнув кисть в чернила, принялся писать что-то на бумаге. Спустя некоторое время он пролил сургуч, достал свой поясной жетон и запечатал свиток. Теперь на документе было ясно отображено, от кого это послание и какую власть оно имеет.

Перебросившись с командующими еще парой слов, они направились обратно на стрельбище.

Люй Бувэй, уличив момент, пока генерал разговаривал со своими спутниками, подошел к стоящему на коленях Хоу Цзунси. Цепляясь окровавленными руками за свой раненый бок, низверженный командующий исподлобья кинул взгляд на подошедшего.

– Завернувшись в дорогие тряпки, ты действительно рассчитывал сойти за господ, перед которыми пресмыкался всю жизнь? – хмыкнул Люй Бувэй. – Шлюхин сын, ты отродясь не держал оружия лучше, чем поганые третьесортные ятаганы, выкованные пьяницами из Чанши! Ни титула, ни доблести, ни чести, – главнокомандующий Люй смотрел на Хоу Цзунси как на грязь под своими сапогами.

В ободранных одеждах, израненный и худой, прошедший через двенадцать лет пыток, он все же остался тем, кто взирал сейчас на своего врага свысока. И ничто не могло этого изменить – оба это понимали.

Люй Бувэй поднял свой клинок.

– Знаешь, что это и как генерал узнал о том, что я жив?

Лицо Хоу Цзунси налилось багряной ненавистью и бессильной злобой.

– Это один из парных клинков Минши. – Люй Бувэй провел ладонью по лезвию. – Горящие рубины на рукояти несут в себе частицу моей живой души. Свет камней померкнет, когда она покинет этот мир… Хотя откуда бы тебе знать хоть что-то о военном оружии сложнее ятагана, верно?

Проведя долгие годы в заточении, изо дня в день вспоминая погибших братьев и то, каков был бы исход битвы, не разграбь их кучка отребья, которая командовала остатками его людей, Люй Бувэй упивался поражением противника, о котором грезил много лет.

– Где мой второй клинок?

– Это тот, которым я перерезал горло твоему первому помощнику? – обнажил окровавленные зубы Хоу Цзунси.

Удар наотмашь сбил его с ног. Повалившись в грязь, он захрипел и захаркал кровью, продолжая удушливо смеяться.

– Клинок ведь у Ли Чуаньфана, верно? – прищурился Люй Бувэй. – Посмотрим, будет ли рад лжекнязь, когда я принесу ему голову его бастарда.

Клокочущий смех застрял в глотке Хоу Цзунси. Повернув голову, он вперился в главнокомандующего нечитаемым взглядом.

Люй Бувэй пояснил:

– Иначе с чего бы ему назначать какого-то головореза наместником пограничных земель и главнокомандующим гарнизоном, еще и вручив ему один из клинков Минши?

Бросив последний взгляд на растерянного пленника, главнокомандующий отступил, напоследок отрезав: