o 0a115616b968c99b

кареты, изящно поклонившись, - Александр Филипп Говард, граф Ноттингем».

Экономка ахнула. «Мисс Полли, а у меня и молока нет, для ребенка. Все же к мистеру

Джованни уехали, в усадьбу, это тут, рядом, выше по реке. Ну, - она опять замялась...

-К отцу моему, - решительно сказала женщина. «Тогда вы распорядитесь, мистрис Доусон,

чтобы карету разгружали, тот сундук, что поменьше – заприте его где-нибудь, а мы с

Александром на кладбище сходим пока. Женские седла есть у нас?

-А как же, - рассмеялась мистрис Доусон. «И платья все ваши, - она посмотрела на женщину,

- в кладовой лежат, вы же, мисс Полли, какой были на венчании, такой и остались. А для его

светлости графа я тоже что-нибудь найду, мистера Уильяма одежду».

-Просто - Александр,- попросил мальчик, и почесав собаку за ухом, спросил: «А Цезаря

можно покормить? Он хороший, мистрис Доусон, добрый. Мы его из Нового Света

привезли».

-Костей тебе дам, - строго сказала мистрис Доусон собаке. Тот посмотрел на нее желтыми,

умными глазами и, подойдя, потерся головой о руку женщины.

-Ну идите, - сказала мистрис Доусон. «Я тут за всем присмотрю». Полли уже взяла за руку

Александра, как экономка вдруг спросила: «Мисс Полли, а как же это? Мистер Николас

погиб, а что с мистером Майклом, жив он?»

-Тоже умер, - вздохнула Полли, и, не оборачиваясь, пошла по узкой дороге, среди

зеленеющих полей – к кладбищу.

-Господи, - подумала мистрис Доусон, - оба умерли. И детей не оставили. Кто ж знал, кто ж

знал, что так случится. Потом схожу в церковь, помолюсь за них.

-Так, -выпрямив спину, сказала она вознице, - разгружай тут все, и в дом заноси, я покажу –

куда. И сапогами своими по коврам не ходи, я только все убрала.

Цезарь гавкнул и, осторожно взяв ее зубами за подол, потянул к дому.

-Ну пошли, - сказала мистрис Доусон, оценивающе глядя на пса. «Тебя же в Оксфордшир,

наверное, увезут, а жаль - адмирал-то, как в отставку вышел, все думает собаку купить – на

уток охотиться. Сможешь, на уток-то? – она погладила Цезаря по спине, и тот затрусил

вслед за ней к дому.

-Мама, - тихо сказала Полли, опускаясь на колени перед простым, серым камнем.

«Здравствуй, мамочка. Вот, я и пришла. И внук твой тут, рядом, Александр его зовут. А

братьев моих нет больше, ты прости, милая, - она тяжело вздохнула и, приняв от сына букет

полевых цветов, положила его на камень.

-Леди Мэри Кроу, - прочел Александр. «Получается, она была женой сэра Стивена, а любила

другого человека, мама? – мальчик поднял серые глаза.

Полли потрогала простой, медный крестик на смуглой шее и, помолчав, ответила:

-Да, сыночек. Так бывает. Видишь, а твоя бабушка, миссис Марта, выкормила меня своей

грудью, вместе с тетей Мэри, воспитывала, учила, замуж выдала, так что, - она привлекла к

себе сына, - она тоже моя мама. А вот мой отчим, - женщина нежно погладила соседний

камень, - отец дяди Питера. Он был добрый человек, очень добрый, и нас всех, детей,

любил одинаково.

Александр посмотрел на цветы, и вдруг сказал: «Мама, я, когда вырасту, вернусь в Порт-

Рояль, и привезу тело папы. Там же, в Оксфордшире, у нас тоже семейное кладбище есть,

да?»

-Конечно, - ответила Полли, поднимаясь, погладив белый крест, под которым лежала Тео.

«Там дедушка твой, граф Филип, и бабушка, леди Кэтрин, и старший брат папы, граф

Александр, тебя в честь него назвали. Съездишь, и заберешь, конечно, пусть папа там

лежит, вместе со всеми, как положено».

Александр вскинул голову, и, посмотрев на высокое, голубое небо, вздохнув запах нагретых

солнцем полей, сказал: «Мне так нравится в Англии, мамочка, так нравится».

Полли посмотрела на открытую дверь церкви и тихо проговорила: «Ты подожди меня тут,

сыночек, я помолюсь, и пойдем в усадьбу».

Сын кивнул и она, не оборачиваясь, зашла в прохладный, беленый зал. Над алтарем висело

распятие темного дерева, и Полли, сжав руки, опустив укрытую чепцом голову, еле слышно

сказала:

-Фрэнсис, милый, если ты слышишь меня – прости, пожалуйста. Прости меня. И, Господи,

упокой душу доченьки моей. Ведь была же у нее душа, Господи, я знаю. Пусть она тоже меня

простит. И дай приют Николасу и Майклу, братьям моим, - она, не глядя, опустилась на

ближайшую скамью, и застыла, шепча что-то, не стирая слез с лица.

-Пики козыри, - Марфа раздала карты, и, взглянув в свои, - невинно улыбнулась.

-Пас, - сказал Джованни, едва глянув на лицо своей соседки.

-А я рискну, -пробормотал Уильям.

-Давай, - отозвался адмирал, что, сидя в большом кресле у окна, читал брошюру де Гроота.

«Тебе еще жалованья не выдали, а ты его уже проигрываешь».

Мияко, склонившаяся над вышиванием, улыбнулась, и, посмотрев на Хосе и Мирьям, что,

сидя у камина, играли с детьми, строя из деревянных кубиков какой-то город, сказала: «А вы

бы, дорогие мои, складывали игрушки, скоро и спать пора».

Тео поднялась, и, подойдя к бабушке, уткнувшись в подол ее шелкового платья, зевнув,

проговорила: «Не хочу спать!»

-Оно и видно, - рассмеялась Марфа и посадила девочку на колени. Уильям выложил свои

карты, и мать, усмехнувшись, бросив сверху свои, потрепала внучку по белокурой голове.