o 0a115616b968c99b

платье, маленький букетик ромашек в руках у девушки, и, вздохнув, наклонившись,

поцеловала белую, в едва заметных веснушках, щеку.

-Будете счастливы, - твердо сказала старшая женщина. «И не бойся ничего, я же тебе

говорила – добрее моего отчима покойного не было человека, и Питер – он такой же. И

матушка у нас добрая, очень хорошая».

-Пора, мамочка,- Александр просунул темноволосую голову в дверь. «Тетя Рэйчел, вы

готовы?».

Та только кивнула головой и Полли, перекрестив ее напоследок, прошла в церковь.

Мальчик поднял край накидки и улыбнулся: «Ну, пойдемте!»

У алтаря она нашла руку Питера, - сильную, крепкую, и, опустившись рядом с ним на колени,

услышала его шепот: «Я так тебя люблю, так люблю!»

-Берешь ли ты, Питер, эту женщину, Рэйчел, в твои преданные жены, чтобы жить вместе по

закону Божьему в святом супружестве? Будешь ли ты любить ее, утешать ее, почитать и

заботиться о ней в болезни и в здравии, и, оставив всех других, хранить себя только для нее

в течении всей вашей жизни? – сказал священник, взглянув в лазоревые глаза мужчины, и

про себя подумал:

-Ох уж эти моряки. Уже и с ребенком, наверное. А красавица, ничего не скажешь, и смотрит

как на него – будто никого другого вокруг нет. Ну ладно, заплатили отлично, задним числом

лицензию выпишу, и никто не придерется, не в первый раз.

-Беру, - тихо, ласково, сказал мужчина.

Рэйчел подняла аквамариновые глаза и, услышав обращенные к ней слова священника,

покраснев, ответила: «Беру».

-А теперь возьмите правой руку правую руку жениха и повторяйте за мной, - терпеливо

сказал священник.

- Я, Рэйчел, беру тебя, Питера, в свои венчанные мужья, чтобы отныне быть вместе в горе и

в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, чтобы любить, заботиться и

повиноваться, пока смерть не разлучит нас, согласно святой воле Божьей; и для того

связываю тебя моим честным словом, - медленно, запинаясь, произнесла девушка, и

священник про себя вздохнул:

-Ну и акцент. Не страшно, конечно, уж кого я только не венчал, вон, на Бедфорд-стрит

миссис Стерлинг живет, ту вообще – из Гвинеи привезли. А эта, испанка, вроде бы.

-Кольцо, - сказал он Питеру. Тот вынул из кармана камзола серебряное колечко и положил

на Библию, вместе с монетами – платой священнику и причетнику. «Ну, это не считая того,

что мне третьего дня передали, - усмехнулся священник, благословляя кольцо.

-Этим кольцом я беру тебя в жены, почитаю тебя своим телом, и наделяю тебя всем моим

имуществом: во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, - сказал Питер, и Рэйчел

улыбнулась ему – так, что до конца церемонии он не видел больше ничего, кроме ее

огромных, нежных, устремленных на него глаз.

Цезарь весело лаял, то запрыгивая в карету, то выбираясь из нее на двор таверны. В

розовато-лиловом, вечернем небе парили, перекликаясь, чайки.

-Сундук с кладом пусть не трогают, - велел Питер сестре. «Я вернусь, и всем этим сам буду

заниматься – и кладом, и разделом долей по завещанию. Ну, все, - он поцеловал Полли и

Александра, - с Богом. Дня за четыре доберетесь, думаю. И сразу в усадьбу езжай, они там

все, наверное»

-Может, «Открытие» в другой порт пришло, - вздохнула Полли. «Может, в Ирландию, и Мэри

дома уже».

Она привлекла к себе Рэйчел и шепнула ей на ухо: «Все будет хорошо, милая». Девушка

подергала ленты скромного чепца и нежно улыбнулась, глядя на мужа.

-Мы там все убрали, у Ньюпорта, - сказала Полли брату, - и на рынок я сходила, завтра

воскресенье ведь, так что голодать не будете. Хлеб свежий, сегодня пекли, вино тоже

купила. Ты-то чем заниматься будешь? – усмехнулась она.

-Мне надо доклад его Величеству закончить, а то в Лондоне на это времени не найдешь, -

ответил брат. «Ну и, - он внезапно покраснел, - Берри меня с местными купцами свел, взял

всякой мелочевки, буду вразнос по деревням торговать, работать-то надо».

-Ну-ну, - только и сказала Полли, подхватив платье, садясь в карету. Александр и Цезарь

высунулись из окна, мальчик помахал рукой и крикнул: «В Лондоне увидимся!». Пес залаял и

карета, загромыхав, выкатилась из ворот таверны на лондонскую дорогу.

Питер посмотрел в прозрачные, обрамленные рыжими ресницами глаза, и шепнул: «Пойдем,

любовь моя».

Маленький, серый, из грубого камня дом стоял прямо на откосе холма, над темным, чуть

волнующимся морем. Свеча, в простом глиняном подсвечнике, стояла на полу. Он

поцеловал рыжие, разметавшиеся по его плечу волосы, и Рэйчел, чуть подняв голову,

вытерев глаза, тихо сказала: «Я не знала, не думала, что так бывает, Питер. Так хорошо, так

хорошо. Только..., - она покраснела.

-Что? – ласково спросил он, вдыхая ее запах – свежесть и чуть-чуть соли. «Это море, -

подумал мужчина, целуя маленькую, высокую, белую, как снег грудь. «Господи, как я ее

люблю».

-Я кричала, - неразборчиво пробормотала жена. «Так нельзя, да?»

-Так нужно, - он поцеловал самые нежные на свете губы. «И так будет всегда, обещаю тебе.

Только, - он прижал к себе жену, - это еще не все. Вот так, ложись, и просто обними меня».

-Я люблю тебя, - шепнула она ему на ухо, приподнявшись. «Я так люблю тебя, я вся, вся

твоя, Питер!»