o 0a115616b968c99b

Он видел! А расскажешь мне о лавках, в которых продают кружево и духи?»

-Расскажу, - Полли улыбнулась и погладила сестру по темным, как у нее самой, кудрям.

Марфа сидела с ногами в кресле, закутавшись в шелковый, вышитый халат. Вода мягко

булькала в кальяне, тонко, неуловимо пахло розами.

-Ты покури, - сказала женщина, и, нагнувшись, - Полли сидела у ее ног, положив ей голову на

колени, - передала ей наконечник слоновой кости.

Полли затянулась и горько сказала: «Я ведь не знала, не знала, матушка, что он – мой брат.

Майкл знал, но не сказал ничего».

-Это мы виноваты, - Марфа глубоко вздохнула. «Надо было тебе раньше рассказать, да вот,

сначала, думала я – сэр Стивен пусть это сделает, потом погиб он, а письмо его лежало,

должен был Николас его забрать. Да вот…, - Марфа помолчала, слушая, как тикают большие

часы красного дерева на стене.

-А ты не говори никому, девочка, - она нежно прикоснулась к щеке Полли. «Я знаю, Мэри

знает – а больше никому и не надо знать, даже отцу твоему. И замуж будешь выходить – не

говори, что было-то прошло».

-Как родилась она, матушка, - голос Полли дрогнул, - так я сразу подумала – это кара Божья.

Вы и не видели таких, не знаете…

-Видела, - голос Марфы был сухим, холодным, и Полли поежилась. «Я такое видела, что не

дай Господь никому увидеть, девочка моя. И жило оно, да тоже – убили потом. А твоя и не

жила бы, не мучайся, милая, не надо. Замуж выйдешь, будешь рожать, и все это уйдет.

-Да я не…, - начала, было, Полли, но мать приложила палец к ее губам. «Выйдешь,

Александр вон – взрослый мальчик уже, ему не у материнского подола надо сидеть, а

учиться, и потом – при дворе быть. В моряки-то ему, конечно, не пойти – кроме него, других

наследников титула нет. А ты – выйдешь. И Мэри выйдет. Все будет хорошо».

Марфа помолчала и спросила: «А Питер-то что в Плимуте делает, дорогая моя?»

Полли закрыла глаза, и, подумав: «Господи, помоги!- решительно ответила: «Женился он,

матушка».

Он проснулся от криков чаек над заливом. Рэйчел лежала на его руке, и Питер, обнимая ее,

приподнял прядь мягких, рыжих волос и поцеловал белую, в чуть заметных веснушках, шею.

-Я сейчас, - озабоченно пробормотала она, - сейчас встану, завтрак приготовлю.

-Я потерплю, - Питер провел губами по ее спине. «А вот с этим, - он нашел нежные пальцы, и

направил их вниз, - нет, любовь моя.

Девушка застонала, и, повернувшись, целуя его, вцепилась рукой в деревянную спинку

кровати. «Я тебя люблю, - шепнул он, любуясь ее растрепанной головой на простой,

холщовой подушке.

-Я тоже! – крикнула Рэйчел, обнимая его и Питер смешливо подумал: «Ну, не знаю, сколько

еще эта кровать выдержит, скрипит уже так, что во всем Плимуте слышно».

Она кричала, уткнувшись лицом ему в плечо, а потом, изнеможенно, тяжело дыша, лежа под

ним, сказала: «Господи, ничего ведь лучше нету, я так тебя люблю, так люблю».

-Еще не все, - мужчина раздвинул ей ноги и усадил на себя. «Я со вчерашнего вечера кое-

чего не пробовал, соскучился».

Рэйчел наклонилась, и, сказала ему на ухо: «Я тоже хочу».

-Очень правильно, - одобрительно отозвался муж, и, развернув ее, чувствуя на губах

влажную, нескончаемую сладость , вдыхая запах ее волос, подумал: «И так будет всегда».

-Я сегодня на рынок сама схожу, - гордо сказала Рэйчел, снимая с железной треноги, что

стояла в очаге, тяжелую сковороду с жареным беконом. «Я уже не боюсь говорить, вот

только акцент..., - она вздохнула и Питер, поймав ее за руку, усадил девушку к себе на

колени.

-Тут у половины города акцент, - он налил в оловянный стакан вина, и дал ей выпить. «Это

же порт, любовь моя, так что не стесняйся, и говори спокойно, они ко всякому привыкли.

-Я тогда рыбы пожарю, на обед, - ласково сказала Рэйчел, целуя его куда-то в ухо, - и пюре

из турнепса сделаю. А рубашка твоя высохла, наверное, ты эту сними, я сегодня стирать

собралась, надо в чистом в Лондон ехать».

-Пойду и куплю сегодня ту подвеску, - вдруг подумал Питер, глядя на ее розовые, мягкие

губы. «Я тут за две недели кое-что заработал, - он усмехнулся про себя, - в Лондоне я такие

деньги за один обед оставляю, а тут вон – живем, и не голодаем. Девочка моя, как же я ее

люблю. Пора и ехать, да, хватить отдыхать, тем более доклад мой готов, я еще и с Полли

успел поговорить, о планах французов, так что отдам его Джону, а он пусть уже с его

Величеством разбирается – что нам дальше делать».

-О работе думаешь? – Рэйчел нежно, осторожно погладила мизинцем каштановую бровь.

-Ты откуда знаешь? – он усмехнулся, и, чуть шлепнул девушку пониже спины, поднимаясь с

грубого табурета.

-У тебя всегда лицо такое, - сказала жена, подхватывая деревянное ведро, надевая

холщовый чепец. «Ну, когда ты занят чем-то. Я уже поняла, - она смущенно улыбнулась и

сказала: «Пойду, воды принесу из ручья, для стирки, и заодно тебя провожу».

-Ну нет, - Питер отобрал у нее ведро. «Я же тебе сказал, - тяжести таскать не надо, я сам все

сделаю. Рубашку мою сними, я сейчас вернусь».

Она нежно переодела его, а потом, - Питер обернулся, - стоя на пороге домика, махала ему

вслед рукой.