o 0a115616b968c99b

-А как же, - успела сказать она, а потом не было больше ничего – кроме ее сладкого крика,

ее изящной, откинутой назад головы, ее шепота: «Еще, еще, пожалуйста, еще!»

-Сколько угодно, - Генри уложил ее на бок, и, наклонившись к ее уху, велел: «А теперь я

поработаю, дорогая Мэри, а ты – можешь отдохнуть. Ну, если хочешь, конечно».

-Не хочу, - она ощутила его пальцы – длинные, ловкие, и рассмеялась: «Ты, наверное, узлы

хорошо вяжешь».

-Я все хорошо делаю, - уверил ее Генри, и, целуя стриженый затылок, слыша ее стон,

подумал: «Господи, спасибо тебе».

Она лежала у него на груди, и вдруг, приподняв голову, сказала: «А у меня четыре года».

Генри посмотрел в ее внезапно погрустневшие, большие глаза и осторожно спросил: «Ты

ведь была замужем?».

Мэри помолчала, и, тяжело вздохнув, проговорила: «Я тебе расскажу».

Гудзон слушал, гладя ее по нежной спине, целуя тонкие пальцы, - один за другим, а потом,

помедлил, прижав Мэри к себе, стерев слезы с ее лица. «Если бы я встретил тебя полгода

назад, - наконец, сказал Генри, - я бы этого мерзавца лично забил плетью до смерти.

Медленно и мучительно. И не думай больше об этом, ради Бога, теперь мы вместе, и так

будет всегда. Вообще, - он улыбнулся, - надо поворачивать в Плимут, любовь моя, и

обвенчаться, как можно быстрее».

-Ты же хотел пойти дальше по реке, - удивилась Мэри. «Давай посмотрим хотя бы, до какого

места она судоходна».

-Соблазняешь, - Генри усадил ее на себя и хмыкнул: «И не только рекой, как я посмотрю».

-А ты не смотри, - Мэри откинулась назад, и развела ноги – широко.

-Не буду, - улыбнулся он, и женщина, окунув пальцы в жесткие, просоленные волосы,

подумала: «Господи, неужели и правда – все закончилось?».

-Что-то их долго нет, - озабоченно сказал Джон, глядя на золотой закат над дальними

вершинами гор. «Папа же хотел с якоря до темноты сняться».

Энни прищурилась и толкнула его в бок: «Нет, вон, в лодку садятся».

Она пристально осмотрела мать, что вскарабкалась на палубу и хмыкнула: «Вы полдня

охотились и только одну индейку принесли? Лучше бы мы с Джоном пошли».

Мэри покраснела и оглянулась на капитана Гудзона. Тот рассмеялся и, снимая с плеча

птицу, сказал: «Дорогие дети, мы тут решили с миссис Мэри пожениться, и, надеемся, вы

будете согласны».

Энни ахнула и бросилась матери на шею: «Я так рада, так рада, мамочка».

Джон улыбнулся и, поцеловав Мэри руку, сказал: «Очень, очень хорошо. Теперь у нас всегда

будет свой врач, папа».

-А как же, - Гудзон наклонился и, ласково поцеловав девочку в лоб, заметил: «Ну, эту

индейку можно прямо сейчас и зажарить, а ты, Джон, давай, распорядись, чтобы поднимали

якорь. Мы идем дальше».

-Насколько дальше? - Энни вскинула блестящие, серые глаза.

-Настолько, - ответил Гудзон, - насколько хватит нашей жизни, дорогой мой второй юнга.

-Есть, капитан! – радостно ответила девочка и скатилась вниз по трапу.

«Полумесяц» чуть покачивался под легким ветром с запада. В ставни был слышен плеск

рыбы в реке, меховое одеяло серебрилось под лунным светом. Она спала, устроившись у

него под боком, и тихо, почти неслышно дышала. Генри поцеловал нежный висок и, закрыв

глаза, подумал: «Вот и хорошо. Джон с первым помощником устроился, Энни в их каюте, а

Мэри – со мной. И так будет всегда».

Мэри пошевелилась и сонным голосом спросила: «Ты тут?».

-Я всегда буду тут, - улыбнулся Генри, - ну, кроме вахт, конечно. Спи, любовь моя, спи

спокойно.

Мэри поерзала, и, пробормотав что-то нежное, неразборчивое, прижавшись щекой к его руке

– заснула, а он все лежал, держа ее в объятьях, не умея расстаться с ней даже на единое

мгновение.

Часть девятая

Англия, осень 1609 года

Энни влетела в капитанскую каюту, и, тяжело дыша, крикнула: «Мамочка, Плимут на

горизонте!».

Мэри захлопнула тетрадь, и, поднявшись, улыбаясь, поцеловала дочь: «Довольна?».

-А когда мы опять в море? – спросила Энни, рассматривая чисто прибранную каюту. Пахло –

легко, но приятно, - сухими травами и немного – солью.

Мэри потерла нос: «Скорее всего, в феврале. «Открытие» должно к Рождеству вернуться из

Нового Света, Генри хочет сам проследить за тем, как его укрепляют, ну а потом, - женщина

раскинула руки, - на северо-запад, дорогая моя. А ты точно не хочешь остаться в Лондоне? -

Мэри взглянула на дочь.

Энни вдруг обняла ее, и, прижавшись стриженой головой к груди матери, серьезно взглянула

на нее:

- Мамочка, ну я же тебе говорила – я тебя никогда не брошу. И потом, - девочка улыбнулась,

- ну что я буду делать в Лондоне? Носить вышивание за этой принцессой Элизабет? А тут

ты, и Джон, и Генри, и море, - даже сравнивать нельзя!

Мэри вздохнула и потрепала дочь по голове: «Ну ладно, пару лет еще поплаваем, а потом

поедем с Генри на север, он хочет дом в Бервике купить, рядом с усадьбой нашей, будет в

Норвегию ходить, на торговых судах. А пока мы в Англии – отправимся в усадьбу, приведем

там все в порядок».

За переборкой раздался голос Джона: «Энни, иди сюда, мне папа разрешил самому к

румпелю встать, посмотришь!»

Девочка быстро поцеловала мать в щеку и выбежала наружу. Мэри улыбнулась и,

повернувшись к столу, только, было, потянулась за тетрадью, как почувствовала на талии