o 0a115616b968c99b

-Я вам спеть могу, - услышал лодочник звонкий голос. «Ну, так еще красивей будет, -

девочка оглянулась вокруг и нежно, протяжно запела:

- Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои.

Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня.

Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня.

Возврати мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня.

-Это царь Давид пел, - сказала девочка, закончив - как согрешил он.

Лодочник посмотрел на красивое, спокойное лицо блаженной и тихо спросил: «А вы откуда?»

-В Лавре жили, - Марья все держала руку матери, - оттуда – дальше пошли. «Нищие мы, -

добавила девочка, - во славу Божью. Эту псальму я в Лавре петь выучилась, - она тихо

вздохнула и замолчала.

Возок остановился, и Марья, осторожно выглянув из окошка, увидела скопление телег и

коней. На постоялом дворе было шумно, кто-то истошно кричал: «Да я тебя за сие в землю

по плечи вобью! Как это – страну полякам продать! На Волгу надо идти, там ополчение

сбирается!»

Его не было, - Марья на мгновение раздула ноздри и вспомнила его вкрадчивый, тихий

голос: «Илюша решил в Москве остаться, Никифору Григорьевичу помочь, потом к нам

приедет. Ты не бойся, все будет хорошо, милая».

Она посмотрела в холодные, серые глаза и коротко кивнула. «Как у змеи, - подумала Марья.

«Мы, когда через горы в Краков шли, я их видела – они днем лежат на солнце, не двигаются,

а ночью – убивают. Так же и этот».

Возницы тоже не было – кони были распряжены и, привязанные к изгороди, жевали сено.

Марья дернула мать за руку и велела: «Пошли!»

Лес начинался сразу за околицей села – Марья даже не остановилась, чтобы спросить его

название. Только утром, когда, переночевав у какого-то ручья, они вышли к деревне, Марья,

стукнув в ставни, подняв голову, проговорила: «Где тут Волга?»

Старик, что высунулся на двор, расхохотался: «Эх, милая, там, где солнце встает. Далеко».

-А мы где? – не отставала от него Марья.

-Лавра в десятке верст, - показал рукой старик.

-Спасибо, - ответила девочка, и, взяв за руку мать, посмотрев на восходящее, нежное

солнце, твердо сказала: «Значит - сначала в Лавру».

-А там я Богородицу увидела, с лицом матушкиным, - грустно подумала девочка, выбираясь

на берег. «И сказали, что это брат мой писал, как в Лавре жил. А потом – в Каргополь уехал,

и там, как мы зимовали, - я тоже такую икону видела. Господи, только бы Степа жив был».

Она ласково подтолкнула мать: «Пошли, вон там церковь есть, постоим, соберем

милостыню, а потом – по монастырям отправимся, может, знают – где Степа, раз он из

Каргополя на Волгу собирался».

Марья вздохнула, и, оправив на матери рубашку, убрав ей, волосы под платок, - стала

взбираться на высокий берег. Звенели, переливались колокола церквей, и, она, поймав за

руку какую-то старуху, спросила: «Вроде не праздник, что в колокола-то бьют?»

-Молебен во всех церквях городских служили, - набожно перекрестилась старуха, - за победу

оружия нашего, над ворогами. Сегодня как раз новые ратники учиться идут, на стрельбище.

-Вон там, - она показала на паперть церкви Ильи Пророка, - земский староста, Кузьма

Семенович Минин, деньги собирает – на ополчение .

Марья протолкалась сквозь толпу, ведя за собой мать, и, найдя деревянный, крепкий стол,

за которым сидел невысокий, голубоглазый мужичок, сказала: «Желаю пожертвовать».

Кузьма Минин вскинул глаза и улыбнулся: «Ну, давай, девица-красавица».

Марья нашла в мешочке серебряную монету, и, чуть вздохнув, тряхнув головой – протянула

ее Минину. Тот сделал отметку в книге и велел: «А ну, забирайся сюда, как зовут-то тебя?»

-Марья, - девочка оглянулась на мать и приказала: «Стой тут!».

Минин поднял ее повыше и крикнул: «Вот, православные, дитя невинное, - последнюю

копейку отдает заради страны нашей! Так не жалейте и вы, заради ополчения, заради веры

православной, чтобы был у нас царь исконный, Земским Собором, всем народом нашим

избранный!»

-Не жалейте! – звонко крикнула Марья и вдруг застыла – мать стояла, закинув лицо в небо,

что-то шепча. Снежно-белый голубь, покружив над куполами церкви, сел ей на плечо. Мать,

протянув руки, - толпа, ахнув, расступилась, - запела:

Со креста узрев, сын божий,

Плачущую мати,

Услыхав ее рыданья,

Тако проглаголал:

"Не рыдай, мене, о мати,

И отри ток слезный,

Веселися ты надеждой -

Я воскресну, царем буду

Над землей и небом...

Я тогда тебя прославлю;

И со славой вознесу тех,

Кто тя возвеличит!..

-Утрите слезы, - тихо, ласково сказала Лиза. «Ибо с вами Сын Божий, ведет Он рать к

победе, и благословляет нас».

Толпа, крестясь, стала опускаться на колени, и Минин услышал рыдающие голоса:

«Знамение! Знамение!»

Марья слезла со стола, и, подойдя к матери, обернувшись к Минину, сказала: «Господь вам в

помощь».

Женщина и девочка шли к воротам Кремля, и Минин, посмотрев им вслед, перевел взгляд на

стол, - заваленный серебром.

- Так, - сказал Федор, натягивая кафтан, проверяя пистолеты. «Пусть эти двое делом тут

занимаются, а не гуляют, понял? Присматривай за ними, Степан».

Младший сын, что укладывал в седельную суму свертки с едой, распрямился, и, чуть