o 0a115616b968c99b

видел, со снежными вершинами. А здесь хорошо, - он вспомнил огромную, широкую реку

своего сна, лесистую равнину, и ласковый голос женщины.

-Так и не увидел ее лица, - он встряхнул белокурой головой.

-А вы все не седеете, Михайло Данилович. Как матушка, - сказала женщина.

-Зато у меня морщины, - он повернулся и увидел Мэри, что стояла, держа на руках дочь.

-У меня тоже, - женщина подняла голову и он улыбнулся: «Да вы, Марья Петровна, какой

были семь лет назад – такой и остались».

-У меня разное ведь было, Михайло Данилович, - она вздохнула. «Сыночек мой умер, там, в

Джеймстауне, годовалым...

-Я знаю, - он, на мгновение, коснулся маленькой руки. «Дэниел мой туда поехал, он ведь

женился на Машеньке, дочери Матвея Федоровича, они будут за могилой ухаживать, так что

не волнуйтесь. А Генри, - Волк кивнул на крест, - что с ним случилось?

-На охоте ушел во льды, один, и в полынью упал, - жесткие, резкие морщины залегли по

углам тонких губ. «Я ему говорила, просила его..., - Мэри вздохнула, - у него ведь половины

ноги не было, Михайло Данилович, протез мы ему сделали. Хотел доказать, что сам может

охотиться, и вот..., - она не закончила, и, взглянув в сторону лагеря, сказала: «Пора мне,

припасы, что вы привезли, порох, оружие – все описать надо. А потом за стол, у нас

отличная оленина, вы такой нигде не попробуете, и рыба соленая».

-Как в Сибири, - подумал Волк, и попросил: «Вы мне Марфу Федоровну-то маленькую

оставьте, Марья Петровна, как проснется – я вам сразу ее принесу. А мы пока с ней

погуляем, тут, на солнышке.

-Марфа Федоровна, - женщина улыбнулась, и, передав Волку девочку, озабоченно сказала:

«Вы же, наверное, забыли, Михайло Данилович, как с младенцами обращаться...»

-Ничего я не забыл, - Волк устроил ребенка в руках и вспомнил каштановую голову сына у

себя на плече. «Крестик, я смотрю, - он покачал девочку, - вы ей свой надели. То есть

матушки вашей».

-Да, - Мэри посмотрела на него и спросила: «А моего батюшки крестик - у вас все еще,

Михайло Данилович?».

-У моего сына, - он чуть покраснел, и, погладив белокурую бороду, велел: «Ну, идите, вон,

вас зовут уже, капитан Гудзон».

Она легко сбежала вниз, в распадок, и Волк хмыкнул, глядя на спокойно спящую девочку:

«Петр Михайлович-то у нас есть уже, вот видишь, как вышло, дорогая Марфа Федоровна».

Дитя зевнуло, и, посопев, прижалось к его руке. Волк посмотрел на ясную, покрытую

льдинами, воду залива и услышал сзади чье-то тяжелое, взволнованное дыхание.

Мэри сняла оленину с костра, и, разложив по оловянным тарелкам, сказала, облизывая

пальцы:

-Когда нас высадили в шлюпку, я заставила этих мерзавцев, под угрозой пистолета,

снабдить нас всем необходимым».

Николас принял мясо и вздохнул: «К сожалению, их не повесили. Правда, из тринадцати до

Плимута добралось только восемь – цинга».

Мэри усадила дочь удобнее, и, дав ей кусочек сырой оленины, усмехнулась: «Ну, у меня как

тем годом цинги не было, так и этим не будет. Ворвань и маттак помогают – ну, ты знаешь,

кожа китов. А что их не повесили, - Мэри посмотрела на Марту и рассмеялась – та,

причмокивая, сосала мясо, - так это понятно, они, хоть и не знали навигации, но сюда мало

кто забирался до нас, воды-то далекие. Ну где там все? – она нахмурилась и выглянула

наружу.

Волк и Джон Гудзон стояли у большого очага, и Мэри увидела ласковую улыбку на лице

мужчины. Он положил руку на плечо юноше и что-то ему шепнул. Джон кивнул головой, и

посмотрев на английский флаг, указал в сторону палаток.

-А, - сказала Мэри, - вон и твоя жена с Энни идут, они, наверное, колыбель делали.

-Наверное, - услышала она сзади хмурый голос. Николас проследил глазами за Констанцей,

и, сжав зубы, положив руку на эфес шпаги, встряхнул головой. «А Белла вышла замуж за

брата Констанцы, Джона», - добавил он.

-Ну, наконец-то! – Мэри облегченно перекрестилась. «Она хорошая девочка, повезло Джону,

да и ей тоже. Я же еще его отца помню, старого герцога, это он меня и Полли на работу, -

женщина рассмеялась, - нанимал. Такого человека, как он – еще поискать было. А у

сестрички моей уже трое детей, ну, да я всегда знала, - Мэри покачала засыпающую дочь, -

что у них с Кеннетом все сложится. А что с Теодором и Лизой, слышно что-нибудь?

-Нет, - коротко ответил Николас, все, не отводя взгляда от Констанцы – она, подняв голову,

слушала Волка, и вдруг весело рассмеялась.

-Господи, бедная матушка, - Мэри аккуратно устроила дочь среди шкур, на возвышении, -

она Теодора не видела с тех пор, как мы из Углича бежали. Письма, конечно, ну да что

письма, - она помолчала и вдруг улыбнулась: «А у Питера двойня, он хороший отец, это

всегда понятно было. И муж тоже. Николас, ты что?

-Ничего, - буркнул он, сжав пальцами клинок. «Нам надо еще посидеть, поговорить о

торговле с местными, ну, да Майкл, - губы Николаса чуть искривились, - тебе все расскажет.

Тут будет фактория новой компании, завтра разгрузим дерево из моих трюмов и начнем

строить.

-Майкл хороший плотник, - безмятежно отозвалась Мэри, отрезая еще себе мяса. «И мистер

Браун тоже, он у нас плотником на «Открытии» был. Так что все сделаем, его Величество