Читаем o 41e50fe5342ba7bb полностью

в руках, а он плавает в ней, как в своей стихии, и на-

слаждается ее неисследимостью. «Вы думаете, он любит

Пушкина? — говорил С. А Пушкин для него слишком прост.

Вот "Мы — два грозой зажженные ствола..." — это другое

дело». Он слепой: говорит зычным голосом, как будто

собеседник дале-

208


Ill

ко, и взмахивает руками широко, но с осторожностью, как

будто собеседник близко. Сквозь слепоту он сочинил все

восемь томов «Античной эстетики», не считая попутных

книг и книжек. Мой коллега, который в молодости был у него

секретарем, сказал: «Он все удерживает в уме по пунктам.

Если он скажет: философия Клеанфа отличалась от

философии Зенона четырнадцатью отличиями, — то, может

быть, половина этих отличий будет повторять друг друга, но

он уже никогда не спутает третье отличие с тринадцатым».

Выжить в его поколении было подвигам, за это его и

чествовали. Чествовали со всем размахом очень изменившейся

эпохи. Зал был главный, амфитеатром На стенах стабильные

плакаты: с одной стороны — «...воспитание в ней

коммунистической морали», с другой — «Сегодня абитуриент,завтра студент», посредине — «И медведя учат». О Лосеве

говорили, что он филолог (делегация от филологов), что он

философ (делегация от философов), что он мыслитель

(делегация — я не понял, от кого),

что он крупнейший философ конца века (от Совета по

мировой культуре; какого века — не сказали),

что он русский мужик, подобный Питеру Брейгелю,

что он донской казак из тех краев, где родились Тихий Дон и

Слово о полку Игоре- ве (т. е. из Новочеркасска; сказал

Палиевский),

что он продукт и результат (от Союза писателей и лично от

поэта Вл. Лазарева, со словами: «хочу подытожить стихами

с точки зрения истины:

Правда, крытая враньем — Словно

небо вороньем — Ворюнье с небес прогоним, Песню честную

зальем!»), что он историческая личность (завкафедрой

древней истории МГУ В. Кузищин, ассоциации с Ноздревым,видимо, не предусматривались),

что он «отнюдь не великий деятель русской культуры, а

великий деятель человеческой культуры — спасибо Вам и за

это!» (делегация от Грузии),

что он

issimus, -issime

(от кафедры классической

филологии МГУ, латинский

адрес, больше ничего не

было слышно), что он —

дыхание Абсолюта (не

помню, кто),

что он — ломовая лошадь науки (автохарактеристика, кем-

то припомненная), что

За каждым

образом у Вас

идея, Вы нам

открыли

факел

209


З А П И С И

и

в ы п и с к и

Прометея, Вы

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Словари и Энциклопедии / Неотсортированное / Энциклопедии