o 5f4d75a44d54dbf9

кухне сидели две женщины и пожилой мужчина.

«Коммуналка», - со странным чувством вспомнил Архип.

-У нас тут большая стирка, - радостно сообщила женщина. – К зиме

готовимся.

Архип не понял, как это – к зиме, но улыбнулся и кивнул головой:

-И то дело,- сказал по инструкции.

Дети, визжа, носились рядом, какой-то мальчишка с копной светлых волос

все хватался ручонками за его ноги, прячась за ними, как за забором, от друзей.

-А вот я вас, – прикрикнула на детей женщина и тут же с улыбкой пояснила

Архипу.- Зверевское потомство расшалилось… Может, кушать хотите?

-Да, присаживайся, товарищ,- пригласил старик, стукнув ложкой по столу. -

Я вижу, ты человек рабочий.

Архип, оглушенный и оторопевший, едва нашелся, чтобы ответить:

-Нет, благодарю, - и тут же добавил.- Мне б Максим Петровича…

-Так он можа спит еще,- проговорила одна из женщин.

-Да, спит, - засмеялась другая.- Читает, небось. Вон девятый номер.

Архип прошел по широкому коридору и тихо постучал в дверь с медной

девяткой, прибитой маленькими гвоздями.

-Войдите.

Дверь оказалась незапертой. Иноненко и вправду читал и при появлении

Архипа отложил в сторону книгу с золотистыми буквами на обложке - «Ленин».

-Племяш! - закричал он, испугав Архипа.- Сколько лет, сколько зим!

И тут же добавил шепотом:

-Ну, здравствуй, потомок. Притвори дверь плотнее.

* * *

Живой Иноненко мало чем отличался от своих фотокарточек – та же

суровая хмурость бровей, та же жесткость линий рта и подбородка… Но черные

глаза блестели, придавая лицу лихорадочную живость.

-Как звать?

-Архип.

-Хмм, - агент задумался, поводя рукой по давно небритой желтой щеке. –

Да ты сядь.

Архип присел на табурет – грубый и неровный, должно быть, сколоченный

своими руками.

-Я думал, придет Кирилл – идейный хлопец.

Иноненко, как показалось Архипу, пытливо заглянул ему в глаза.

-Прислали меня, - несколько жестко сказал Архип.

-Да-да, конечно,- извиняющимся тоном пробормотал Максим Петрович,

встал с продавленного дивана, подошел к окну.

Архип с удивлением осмотрел комнату: он знал, конечно, что в тридцатые

годы многие жили в коммуналках, а то и в бараках, но Иноненко – то был

начальником кремлевского гаража, а любая власть подкармливает своих слуг.

Стены комнатки были оклеены порыжелыми обоями с плохо

нарисованными колокольчиками, кроме табурета и дивана из мебели были

платяной громоздкий шкаф да стол. На столе - стакан с буроватой жидкостью, бутылка воды и портрет Сталина, под столом - несколько книг с потрепанными

обложками. Была еще отопительная батарея, на ней сушились носки хозяина.

Иноненко вздохнул, отошел от окна, присел на заскрипевший диван.

-Думаешь, почему я так живу, - сказал он, понизив голос до шепота, и

развел вокруг себя руками. – Мне от них ничего не надо.

Архипа поразила такая догадливость, и он не нашелся, что ответить.

-А у тебя кого … ну, это самое … - приблизив лицо к самому носу Архипа,

проговорил Иноненко.

-Прадеда, Максим Петрович, - соврал Архип.

Агент понимающе закачал головой, зашлепал губами и, отстранившись,

откинулся на спинку дивана. Теперь он смотрел на Архипа с жалостью, словно

гибель прадеда потрясла того не далее, чем вчера.

-А вы?

-Я? - вскинул брови Максим Петрович. – Я вот из-за него…

Он ткнул пальцем в том Ленина.

У двери что-то застучало, словно кто-то уронил банку.

-Дети, - многозначительно сказал Иноненко.- Ну что ж, племянничек,

вечереет…

За окном и вправду образовались сумерки. Над соседним парадным

зажегся тусклый фонарь.

-Идем ужинать.

Архип испуганно приподнялся.

-Да ты фуфайку-то сними, - засмеялся агент. – Или вы в своей Твери в

фуфайках кушаете?

Архип скинул фуфайку, оставшись в русской вышитой рубахе, подобной

той, что при царе носили «малые» и «человеки». Не хватало только подпоясаться.

Иноненко с иронией посмотрел, покачал головой и, порывшись в шкафу,

выудил старый френч, кое – где попорченный молью.

-Надевай! Не бог весть, а все же… Да и в Твери сейчас несладко живется.

Архип стал переодеваться и краем глаза заметил, что Иноненко с

интересом глядит на него.

-А вы, я смотрю, не шибко поправились-то. Хлипкие!

Архип промолчал – он и вправду был не очень силен физически.

Как только дверь комнаты отворилась, в нее хлынул пар, детские крики, а

также неторопливый разговор. Неторопливый разговор вели сидящие на кухне

люди – много людей. Женщины, мужчины. Как только Архип с Максимом

Петровичем появились на кухне, все глаза устремились на новичка. Архип

смутился.

-Познакомьтесь, товарищи, - весело сказал Иноненко, без церемоний

заглядывая в стоящую на плите большую кастрюлю. – Мой племяш Архип. А что, теть Маш, можно у тебя макарошек своровать?

-Нельзя, - засмеялась тетя Маша, та самая женщина, что открыла Архипу

дверь.

Максим Петрович тоже засмеялся и, достав из буфета две алюминиевые

миски, быстро наложил макарон.

-Садись, Архип, - подвинулся один из сидящих за столом мужиков.- Ты сам-

то откуда будешь?

-Из Тверской области, - проговорил Архип, чувствуя себя не в своей

тарелке.

-А конкретнее?

-Не доставай парня, Прытковский, пусть поест с дороги.

-Заметано, Максим Петрович, - оскалился Прытковский. - Еда – дело

святое!