o 5f4d75a44d54dbf9

Агент рассмеялся, показав белые крепкие зубы.

-Ну вставай, иди умывайся, пока не набежали.

«Кто не набежал?» - изумился Архип, но тут же догадался: конечно,

жильцы.

Максим Петрович был в трусах, волосы у него на голове мокрые.

Архип откинул в сторону одеяло и поднялся. Он, в отличие от Иноненко,

провел ночь в ватных штанах и свитере.

-Да, брат, - покачал головой агент.- Ну и обычаи в твоей Твери. Сымай все

– а то не поймут.

Пришлось подчиниться. Под ватными штанами у Архипа расположились

трусы в зеленый горошек – блестящая подделка лабораторных швей.

-Вот возьми – мыло, бритва, - Иноненко сунул в руку Архипа бумажный

пакет и полотенце. – И скорее, скорее… До конца по коридору, потом налево. Там

же и сортир, кстати.

Архип выскочил за дверь и … оторопел. Прямо на него, легко ступая по

сырому выщербленному полу, шла белокурая девушка, отчего-то показавшаяся

ему необыкновенно красивой. На ней было надето короткое пальто кремового

цвета и аккуратная вязаная шапочка.

Смущенно прикрыв волосатую грудь пакетом, Архип смотрел на нее.

-Добрый день, - сказала девушка, улыбнувшись, и прошла мимо.

Архип растерянно промолчал; после, идя по коридору, ругал себя за это: по

инструкции положено отвечать на приветствие.

Когда, умывшись, Архип вернулся в комнату, Иноненко был уже одет:

черные широкие штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги, черная

кожаная куртка с обшлагами и блестящими пуговицами.

-Скорее, - попросил он.

Архип быстро натянул ватные штаны, свитер, фуфайку, обулся.

Они вышли из комнаты. Иноненко закрыл дверь на ключ и спрятал его в

нагрудный карман.

-На работу, Максим Петрович?

По коридору шла незнакомая пожилая женщина.

-На службу, Раиса Степановна, – улыбнулся Иноненко.

Утро было зябким и сумрачным – растрепанные вороны с криком носились

над растущей у подъезда березкой. Падали желтые листья.

Архип, сам не зная почему, вздохнул.

- Позавтракаем в гараже, - сказал Иноненко, неправильно истолковав его

вздох.

Вынырнув из подворотни, они вышли на бульвар, но в метро Максим

Петрович спускаться не стал.

-Дойдем пешком, - сказал он, - А то еще пристанет…

Иноненко не договорил, но Архип и сам догадался: патруль.

Кремлевский гараж, к некоторому удивлению Архипа, расположился вовсе

не в Кремле, а в неприметном переулке, во дворе перед низким красным зданием

с деревянной табличкой «АВТОКОЛОННА №1, г. Москва». Напротив здания

находились, собственно, гаражи: пять высоких металлических ворот,

вмонтированных в приземистое кирпичное строение. Одни ворота были отворены.

-Серег, с утра пораньше? – крикнул Максим Петрович.

Из гаража вышел белокурый улыбающийся парень, невысокий, но очень

крепкий с виду. В замасленных руках он держал какую-то деталь и отвертку.

-С утра пораньше, Максим Петрович. Здравствуйте!

-Здорово, Сережа. Познакомься – Архип.

-Салют! – Сережа весело посмотрел на Архипа. – Давно шоферишь?

-Семь лет.

-Солидно, - присвистнул Сережа. – Ну, обращайся, если что.

-Хорошо.

-Сережа, мы с новичком пойдем чайку попьем, - словно извиняясь, сказал

Иноненко.- Присоединяйся.

-Нет, спасибо, я уже попил, – засмеялся шофер.

Максим Петрович повел Архипа в красное здание. Здесь пахло пылью,

машинным маслом, кошкой. За дубовым черным столом сидела худая женщина с

искривленным носом и некрасивой родинкой на щеке. На плечи она набросила

шерстяной коричневый платок.

-Доброе утро, Алла Марковна.

-Доброе, Максим Петрович. Там вам пакет со вчерашнего дня из

управления.

Голос у женщины был простуженный, она все время зябко куталась в

платок. Архипу стало жаль ее.

-Замечательно. Алла Марковна, наш новый работник, товарищ Сергеев.

-Здравствуйте, - глаза женщины мельком прошлись по лицу Архипа. –

Оформлять, Максим Петрович?

-Успеем. Пока на испытательный.

Иноненко открыл покрашенную синей краской дверь.

-Проходите, товарищ Сергеев.

Архип вошел. Максим Петрович плотно притворил дверь.

В кабинете Иноненко было голо и скучно. Слегка оживляли его лишь

прикрепленное к стене красное знамя да грубо сделанный макет автомобиля у

стены. На столе, лицом к посетителю, стоял портрет Сталина. Вдоль стены –

шкаф с бумагами.

-Присаживайся, - негромко сказал Иноненко.

Архип присел на стоящий чуть ли не посреди кабинета грубый стул и

подумал: не перебарщивает ли Максим Петрович с аскезой? Едва ли у других

начальников такие же кабинеты, а в тридцатые опасно выделяться чем-то, пусть

даже и скромностью в быту.

Иноненко взял со стола кособокий чайник и поставил на электроплитку.

Потом подошел к шкафу, порылся в верхнем ящике, достал какие-то бумаги. Сел к

столу, стал что-то писать.

-Наливай чай, - сказал он, отвлекшись на секунду. - Сахар и хлеб в

тумбочке.

Архип подошел к тумбочке, на которой стояла электроплитка, открыл ее.

Чувствуя себя неловко, достал стакан, небольшой кусок хлеба и – из жестяной

миски – два куска сахара.

«Чаем» Иноненко называл кипяток, подкрашенный морковным взваром.

Архип вспомнил, что подобным образом насыщался в Смольном кумир Максима

Петровича – Ленин.

Сахар был твердым и желтым, хлеб – черствым, но почувствовать себя

вождем мирового пролетариата было приятно – кипяток как будто согревал кровь.