o 8b191ad8675a2039

Маша вдруг вспомнила темные, счастливые глаза Джованни, и подумала: «Надо, чтобы

жил».

Она еще успела закусить зубами тряпку, что затолкнули ей в рот, и ощутить холодную,

острую сталь ножа у себя на животе. Боль заполнила все вокруг, но ее наполненное

любовью сердце еще успело толкнуться пару раз, - прежде чем застыть навсегда.

-Степа! – Марфа потрясла брата. «Возьми дочь!».

Он глухо сказал, так и не отрываясь от мертвенно холодной ладони: «Я не могу, Марфа. Не

могу!». Невестка увидела, как чуть дернулись его плечи, и подхватила из рук хирурга

девочку, – большую, крепкую, черноволосую, отчаянно кричащую. Даже не думая, повинуясь

одному, – голосу ребенка у себя в руках, - женщина дала ей грудь.

-Миссис Кроу, - ахнула акушерка. «Не надо, не дай Бог, у вас самой сейчас схватки

начнутся».

-Уже, - выдохнула Марфа, терпевшая последние несколько часов, почувствовав тепло и

влагу между ногами. «Воды отошли, а рожаю я быстро, миссис Стэнли».

-Да нам тут вас и пристроить некуда, - акушерка, побледнев, обернулась на кровать. «Не там

же, не рядом с…»

Марфа посмотрела на прикрытое тело невестки, на брата, что так и стоял на коленях,

уткнувшись лицом в ее руку, и сказала, морщась: «Чистая простыня найдется у вас, миссис

Стэнли?».

Она так и родила – стоя, нагнувшись, не застонав, не сказав ни слова, прямо в руки

акушерке, опираясь на спинку кресла. Рядом, в колыбели, спокойно спала ее - Марфа даже

не знала кто, - племянница?

-Тоже девочка, - миссис Стэнли улыбнулась: «Ох, и громкая она!»

Машина дочь, услышав крик новорожденной, проснулась, и заплакала – жадно,

требовательно.

-Как сестра ее, - ласково сказала Марфа, разглядывая белокурую голову и синие,

младенческие глаза. «Ну здравствуй, Марья Петровна!»

-Садитесь пока в кресло, - вздохнула миссис Стэнли. «Что уж делать, раз…, - она

посмотрела на Степана.

Тот поднялся с колен и сказал: «Пойду к мальчикам».

-Степа, - сказала Марфа, глядя на то, как бойко Полли берет грудь. «Я ее выкормлю, ты не

бойся».

Брат, молча, вышел из комнаты.

Он остановился рядом с детской, и, прислушавшись, заставил себя сглотнуть слезы. Ник

сидел на окне, вглядываясь в морозный, туманный рассвет, Майкл перелистывал Федин

альбом – с рисунками Индии.

-Тео и Лиза еще спят, папа, - сказал Ник, услышав скрип двери. «И Федя тоже».

-Пойдемте ко мне в кабинет, - попросил Воронцов.

Он устроил их у себя на коленях, и долго молчал, пытаясь понять, что сейчас говорить.

Майкл прижался к нему, и Степан услышал, как бьется сердечко сына. Ник вздохнул, и взял

брата за руку.

-Мама умерла, - тихо проговорил Степан.

-А дитя? – синие глаза Ника смотрели прямо на отца, и он отвел взгляд.

-Дитя тоже, - сказал он, еще тише.

Майкл, сквозь слезы, спросил: «А это был братик, или сестричка?».

-Сестричка, - вздохнул отец. «А тетя Марфа родила двух девочек, ваших кузин – Мэри и

Полли».

-А можно на маму посмотреть? Попрощаться, – Ник обнял отца и тот почувствовал детские

слезы у себя на лице. «Господи, - сказал про себя Степан, - прости меня , что я им солгал,

прости, пожалуйста. Но я не могу сейчас, не могу».

-Ты же знаешь, что мы так не делаем, милый, - он погладил сына по голове. «Давайте за

маму помолимся, хорошо?».

Он, потянувшись, взял со стола Писание, и, почти по памяти, прочитал:

«Ибо никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли - для Господа

живем. Умираем ли - для Господа умираем. И потому, живем ли или умираем, - всегда

Господни. Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над

мертвыми и над живыми».

-Папа, - тихо спросил Майкл, - а как мы теперь будем, без мамы?

-Нам будет трудно, сыночек, - ответил Степан, - но мы справимся, потому что любим друг

друга.

-А мы тут останемся? – вздохнул Ник. «В Англии? А ты уедешь?».

-Я больше никуда от вас не уеду, - ответил Воронцов, и долго молчал, просто обнимая

сыновей.

Петя спешился и посмотрел на дом. Было тихо, - ни ветерка, ставни были закрыты, и

казалось, что вокруг никого нет.

Он отвел лошадь на конюшню и с усилием открыл тяжелые двери. На кухне было пусто и

холодно – даже очаг не был разожжен, мистрис Доусон, судя по всему, еще не вставала.

-Заспались как, - нежно сказал Петя и поднялся в опочивальню к жене. Там было тепло,

горел камин и пахло новорожденными детьми.

-Господи, - пробормотал он, склонившись над колыбелью, - неужели двойня?

Один ребенок был большой и крупный, темноволосый, и открывшиеся глаза – Петя

аккуратно коснулся пальцем мягкой щеки, - тоже были темные, обрамленные длинными,

пушистыми ресницами. Второй – поменьше, с белокурой головой, сладко спал, и только чуть

пошевелился, когда проснулся первый.

-Ты приехал, - раздался с постели сонный голос жены.

-Прости, пожалуйста, - он прижал Марфу к себе, и стал целовать, - что не успел, море

штормит, три дня в Кале сидели, не могли выйти. Это мальчик и девочка? – он кивнул на

колыбель.

-Обе девочки, беленькая – наша Маша, а черненькая – Полли, брата, -Марфа чуть замялась,

- твоего.

-А с Марьей-то что? – озабоченно спросил Петя.

-Умерла, - Марфа сглотнула и продолжила. «Оперировали ее, чтобы Полли выжила, ну и..., -